Полицейский залился краской еще сильнее и чихнул.
— Но тот человек не настолько туп, — сказал Гримп. Тем более что он знает еще о двух верретах, на шесть дюймов больше, чем тот, которого он поймал.
— На шесть дюймов? — повторил полицейский немного недоверчиво — но заинтересованно.
— Точно, — кивнул Гримп. — Я на прошлой неделе снова ходил на них смотреть.
Теперь настала очередь Полицейского задуматься. Гримп лениво вытащил рогатку, выудил из специального кармашка камешек и сшиб головку цветка в двадцати футах. Потом зевнул со скучающим видом.
— Ты неплохо обращаешься с рогаткой, — отметил полицейский. — Не хуже того хулигана, который на той неделе запулил в сторожевую башню на крыше школы и включил пожарную тревогу.
— Действительно, отличный выстрел, — признал Гримп.
— И который потом, — продолжал полицейский, — набросал перца на свой след, так что пес чуть не выкашлял все внутренности, когда понюхал. Страж, — добавил он многозначительно, — не отказался бы выяснить, кто был этот хулиган, кстати говоря.
— Конечно, конечно, — сказал Гримп скучающе. Полицейский, Страж и, наверное, даже пес прекрасно знали, кто был этот хулиган, но они не смогли бы доказать это и за двадцать тысяч лет. Сопливчику просто придется осознать, что угрозы ни на дюйм не приблизят его к рекордному веррету.
Очевидно, он это осознал; он снова сел для очередного раунда раздумий. Гримп, заинтересованный в том, что полицейский выдаст на этот раз, решил просто не мешать…
И вдруг Гримп вскочил с камня.
— Вон они! — закричал он, размахивая рогаткой.
В полумиле от них на дорогу выехал, покачиваясь, большой, крашенный серебряной краской фургон Бабушки Ваннаттел, влекомый пони-носорогом, и повернул в сторону фермы. Пони увидел Гримпа, поднял свою длинную голову и проревел громогласное приветствие. Бабушка Ваннаттел привстала с козел и помахала зеленым шелковым платочком.
Гримп со всех ног побежал по дороге.
Трюк с верретами должен сработать — но лучше предупредить Бабушку Ваннаттел, прежде чем она столкнется с Сопливчиком.
Бабушка Ваннаттел слегка стегнула вожжами покрытый роговыми пластинами круп пони, уже почти поравнявшись с полицейским, который ждал на обочине дороги с проверочным списком Стража в руке.
Пони сорвался на тяжелую рысь. Фургон пронесся мимо Сопливчика к изгибу дороги, где и остановился уже на территории фермы. Гримп с Бабушкой слезли, и она быстро распрягла пони. Пофыркивая, он вразвалочку сошел с дороги на большой заболоченный луг над лощиной. Здесь он спокойно встал, охлаждая ноги.
Гримп почувствовал себя немного лучше. Фургон находился не на территории общины, и это давало Бабушке техническое преимущество. Родные Гримпа благоволили ей, и они были крепкими ребятами, которые любили послать Стража куда подальше в любой момент, когда у него не было в запасе закона, чтобы прикрыть свои тылы. Но по пути к ферме она призналась Гримпу, что, как он и боялся, у нее нет тридцати четырех лицензий. А теперь полицейский шел к ним по изгибу дороги, прочищая нос и хмурясь.
— Дай я одна с ним разберусь, — сказала Бабушка Гримпу уголком губ.
Он кивнул и побрел на луг, чтобы провести время с пони. У нее был большой опыт разбирательств с полицейскими.
— Так-так, молодой человек, — услышал Гримп обращение Бабушки к своему кузену. — Похоже, у тебя страшная простуда.
Полицейский чихнул.
— Хотел бы я, чтобы это была простуда, — сказал он покорно. — Это сенная лихорадка. Ничего не могу с этим поделать. Так, у меня тут есть список…
— Сенная лихорадка? — сказала Бабушка. — Зайди-ка в фургон на минутку. Мы это вылечим.
— Насчет этого списка… — начал Сопливчик и остановился. — А что, у вас есть что-то, что может это вылечить? — спросил он скептически. — Я счет потерял докторам, к которым ходил, и ни один не смог помочь.
— Доктора! — сказала Бабушка. Гримп услышал, как ее каблуки стучат по металлическим ступенькам фургона. — Иди сюда, это не займет много времени.
— Ну… — сказал Сопливчик с сомнением, но последовал за ней внутрь.
Гримп подмигнул пони. Первый раунд остался за Бабушкой.
— Привет, пони, — сказал он.
Беспокойство не могло уменьшить его восхищения невероятным талантом Бабушки управляться с животными. Частично, само собой, он восхищался, потому что пони был такой огромной скотиной. Длинный и круглый бочонок его туловища покоился на коротких ногах с широкими плоскими ступнями, которые сейчас были погружены глубоко в жидкую грязь на лугу. С одной стороны находился покрытый колючками хвост, а с другой — большая клиновидная голова, увенчанная тупым неровным рогом, расположенным между носом и глазами. От носа и до хвоста по всему телу пони был покрыт толстыми прямоугольными роговыми пластинами коричнево-зеленого: цвета.
Гримп любовно похлопал зверя по твердому боку. Больше всего он любил пони за то, что тот был самым уродливым существом на Нурхате. Бабушка рассказывала, что купила его у обанкротившегося цирка, а цирк импортировал его с планеты под названием Трибел; а Трибел вроде как был миром, полным горячих болот, неистощимых, постоянно активных вулканов и сернистой вони.
Можно было предположить, что пони, всю жизнь прожив возле расплавленной лавы и под дождями из светящегося пепла, считает Нурхат спокойным местечком. И хотя у твердого выроста кости в центре его морды, изображающего рог, было не так много возможностей для самовыражения, Гримп полагал, что он выглядит вполне довольным, что его ноги погружены в прохладную грязь Нурхата.
— Ты большая толстая свинья! — сказал он нежно. Пони высунул длинный слюнявый фиолетовый язык и аккуратно облизнул Гримпу волосы.
— Прекрати! — сказал Гримп. — Фу!
Пони довольно фыркнул, обвил язык вокруг кустика травы, вытащил его и забросил в пасть — вместе с корнями и грязью. Потом принялся жевать.
Гримп взглянул на солнце и обеспокоенно обернулся, чтобы посмотреть на фургон. Если она не отделается от Сопливчика в ближайшее время, его позовут домой ужинать до того, как они с Бабушкой смогут наконец поговорить. И его не выпустят из дома вечером, когда будут светящиеся огни.
Он шлепнул пони на прощание, тихо вернулся на дорогу и сел так, чтобы его не было видно из задней двери фургона, но было слышно, что там делается.
— …так что единственное, что сейчас сможет повесить на вас Страж, — Говорил полицейский, — будет обвинение в Общественной Угрозе. Если в этом году будут какие-нибудь неприятности от огней, он это попробует. Видите ли, он неплохой Страж, но он убедил себя в том, что вы вроде как виноваты в появлении этих огней каждый год.
