Его спутник отозвался более философски:
— По духу они ничуть не уродливее некоторых наших красавцев-политиков. Эти, по крайней мере, соответствуют своему виду.
— К сожалению, ты прав. У нас все готово?
— Полностью. Ни один из них не вернется домой живым.
— Хорошо! Я останусь здесь и отсюда подам сигнал.
Диаболы тоже вели между собой беседу. Люди этого заметить не могли, даже те, кто стоял совсем рядом. Натянутая между рогами кожа пришельцев обладала способностью быстро вибрировать с помощью мышц, аналогов которым в человеческом теле не имелось. Возникающие при этом колебания воздуха могли уловить лишь самые чувствительные земные приборы. Так или иначе, в тот момент на Земле об этом еще не подозревали.
При помощи вибрации прозвучал вопрос:
— Все знают, что именно эта планета — родина двуногих?
— Нет, — ответило несколько вибраций, после чего одна вибрация поинтересовалась:
— Ты понял это благодаря тому, что освоил их способ общения?
— Кстати, этим делом не мешало бы заняться нам всем, вместо того чтобы в один голос твердить о бессмысленности двуногой культуры. Я не говорю о том, что с двуногими гораздо легче иметь дело, когда хоть что-то о них знаешь. У них жуткая, но интересная история. Я не жалею, что довелось повидать все своими глазами.
— Предыдущие контакты с двуногими свидетельствуют, что они не знают, с какой планеты они произошли, — возразила другая вибрация. Во всяком случае, никакого почтения этой планете, они не оказывают. Не существует посвященных ей торжественных ритуалов. Между прочим, отсутствие ритуалов и тот факт, что Земля менее всего напоминает святыню, вполне понятно в свете истории двуногих. Живущие на других планетах двуногие не признают первенства Земли. Они рассматривают ее лидерство как ущемление собственной независимости и достоинства.
— Непонятно.
— Я тоже не сразу разобрался, пришлось несколько дней почитать их прессу. Теперь, кажется, начинаю кое-что схватывать. Похоже, до начала межзвездных полетов двуногие имели единое политическое устройство.
— Естественно.
— Только не для двуногих. Это был как раз необычный период в их истории, который, кстати, долго и не продлился. Стоило образовавшимся в различных мирах колониям окрепнуть, как они тут же старались порвать с родным домом. К этому периоду относится первая волна межзвездных войн двуногих.
— Ужасно. Просто каннибалы.
— Иначе и не скажешь. Когда я все это читал, у меня даже аппетит испортился, а отрыжка несколько дней горчила. Как бы там ни было, колонии завоевали независимость, и сложилась нынешняя ситуация. Все эти королевства, республики и прочие государственные формирования двуногих на деле представляют собой крошечные миры, каждый из которых состоит из главенствующего образования и нескольких подчиненных. При этом подчиненные миры без конца пытаются оторваться от главного или перейти в другое подчинение. Земля является сильнейшим миром, хотя контролирует менее дюжины прочих образований.
— Даже не верится, что эти существа настолько слепы к своим собственным интересам. Разве у них не сохранилось традиции единого правительства, которое существовало в тот период, когда они обитали на одной планете?
— Я уже говорил, им это не свойственно. Единое правительство просуществовало несколько десятилетий. А раньше они даже на одной планете умудрились создать несколько враждующих политических формирований.
— Никогда ни о чем подобном не слышал. — На время колебания нескольких существ заглушили друг друга.
— Удивительно, но такова природа этих тварей.
Тут пришельцы подошли к министерству обороны.
Пятеро диаболов рядком выстроились возле стола. Они стояли, поскольку не могли сидеть в силу своего анатомического устройства. По другую сторону стола, также стоя, находились пятеро землян. Людям было бы естественнее сидеть, но им не хотелось еще больше усугублять недостаток роста.
Стол был довольно широк; собственно говоря, шире достать просто не удалось. От ширины стола зависело самочувствие и настроение людей, ибо от диаболов исходил почти незаметный при дыхании, но весьма сильный при разговоре запах сероводорода. С подобными сложностями дипломатам прежде сталкиваться не приходилось.
Как правило, встречи длились не более получаса, после чего диаболы без церемоний заканчивали беседу и удалялись. На этот раз, однако, произошла задержка. В зал вошел человек, и пятеро ведущих переговоры землян тут же посторонились, уступая ему место.
Он был высок — выше, чем любой из присутствующих людей — и носил военную форму с легкостью, которая приходит лишь с годами. У него было круглое лицо и холодные, цепкие глаза. Черные волосы начали редеть, но седина их еще не тронула. Неровный шрам пересекал челюсть и убегал за высокий коричневый воротник — такие шрамы остаются от удара лучом из ручного стрелкового оружия. Скорее всего он получил эту рану в давно забытом бою в одной из пяти войн, в каковых принимал активное участие.
— Господа, — торжественно произнес главный из ведущих переговоры землян, — позвольте представить вам нашего министра обороны.
Диаболы несколько растерялись, хотя по выражению их лиц заметить этого было нельзя. Звуковые пленки на лбах завибрировали. Они уважительно относились к служебной и официальной иерархии, которая оказалась неожиданным образом нарушена. Понятно, что этот министр всего-навсего двуногий, но по принятым у двуногих стандартам он превосходил их в звании и должности. Они не могли вести с ним переговоры на официальном уровне.
Министр понимал их смятение, но не имел другого выбора. Диаболов требовалось задержать хотя бы минут на десять, и это был единственный способ.
— Господа, — обратился он к пришельцам, — я прошу вас сегодня ненадолго задержаться.
Стоящий посередине диабол ответил на сравнительно неплохом английском; лучше, наверное, с его голосовыми связками сказать было невозможно. Фактически диаболы имели по два рта. Один помещался на конце челюстной кости и использовался при еде. Людям редко приходилось видеть эту процедуру, поскольку диаболы предпочитали есть исключительно в своей компании. Более узкое ротовое отверстие, не превышающее, по сути, двух дюймов, служило для произнесения звуков. Когда диаболы открывали рот, в глаза землянам бросалось отсутствие передних резцов. В процессе речи рот оставался постоянно открытым, необходимые для произнесения согласных преграды формировались при помощи неба и спинки языка. В результате получались грубые, плохо различимые звуки, но общаться было можно.
