Дневная сиделка постучалась в дверь и торопливо вошла в палату. Ее звали Консепсьон. Это была дюжая, деловитая женщина на четвертом десятке, увлекавшаяся откачиванием жиров, пластической лицевой хирургией и увеличением размера груди.
– їYa le hicieron la prueba de la sangre? [5] — спросила она.
Алекс выключил телевизор.
— Анализ крови? Да, сделал сегодня утром.
– їLe duele todavнa el pecho como anoche? [6]
— Да, сегодня ночью болело довольно сильно, — признался Алекс. — Впрочем, это все же намного лучше, чем было до тех пор, пока я не начал пользоваться маской.
— Un catarro atroz, complicado con una alergia [7], - посочувствовала Консепсьон.
— По крайней мере, боли меня не мучают, — сказал Алекс. — Мне обеспечен здесь самый лучший уход.
Консепсьон вздохнула и жестом показала, чтобы он встал.
— Todavнa no acabamos, muchacho, le falta la enema de los pulmones [8].
— Промывание легких? — озадаченно переспросил Алекс.
— Sн [9].
— Сегодня? Прямо сейчас? їAhora? [10]
— Она кивнула.
— А это необходимо?
Консепсьон с решительным видом выпрямилась.
– ЎEl doctor Mirabi la recetу! Fue muy claro. 'Cuidado con una pulmonнa'. El nuevo tipo de pulmonнa es peor que el SIDA, han muerto ya centenares de personas [11].
— Хорошо, хорошо, — сказал Алекс. — Прекрасно, нет проблем. Вообще-то, мне действительно в последнее время намного лучше. Я даже могу обходиться без кресла.
Консепсьон кивнула и помогла ему выбраться из кровати, подсунув свое массивное плечо ему под мышку. Вдвоем они добрались до двери палаты и прошли уже добрый десяток метров по устланному ковром коридору, прежде чем у Алекса подогнулись колени. Стоило ему пошатнуться, как кресло-коляска — машина с ограниченным, но весьма специализированным интеллектом — тут же оказалась за его спиной. С благодарностью оставив борьбу, Алекс опустился в недра кожано-хромированного аппарата.
Консепсьон оставила его в терапевтическом кабинете — ожидать доктора Мираби. Алекс был совершенно уверен, что доктор не занят ничем существенным. Заставлять Алекса ждать в одиночестве в закрытой комнате было просто вопросом медицинского этикета, способом определить, чье время является более ценным. Хотя помощники доктора Мираби постоянно куда-то спешили — особенно загруженные выше головы продавцы-фармацевты, — сам доктор совершенно не казался обремененным своими обязанностями.
Насколько Алекс смог заключить из штатных графиков работы, во всей clнnica было всего четыре долгосрочных пациента. Алекс был совершенно уверен, что большая часть дохода clнnica происходит от yanquis [12], приезжающих сюда из Ларедо на один день. Еще до того, как записаться в больницу в прошлом апреле, он сам видел выстроившуюся на полквартала очередь восторженных американцев, мегадозами приобретавших мексиканские волшебные снадобья от нового ультрарезистентного штамма ТБ [13].
Терапевтический кабинет доктора Мираби — по форме напоминающий вытянутый прямоугольник — был сплошь заставлен высокой, закрытой чехлами аппаратурой. Как и повсюду в clнnica, воздух здесь был охлажден кондиционером до могильного холода. Резко пахло дезинфекцией. Алекс пожалел, что, уходя из палаты, не сообразил прихватить с собой какую-нибудь fotonovela. Обычно он делал вид, что ему неприятна неуклюжая и пропитанная жестокостью порнография novelas, но в их комически искаженном трущобном испанском заключался немалый филологический интерес.
Консепсьон открыла дверь и вошла в кабинет. За ней показался доктор Мираби с неизменным электронным блокнотом в руке. Несмотря на отдающую исламом фамилию, Алекс серьезно подозревал, что на самом деле доктор Мираби был венгр.
Доктор потыкал в стеклянный экран блокнота тонким черным стилом и внимательно исследовал результат.
— Ну что же, Алекс, — оживленно проговорил он на плохом английском, — кажется, нам удалось одержать победу над этим гадким стрептококком раз и навсегда!
— Верно, — подтвердил Алекс. — Я уже бог знает сколько не потел по ночам.
— Это очень серьезный шаг, очень серьезный, — воодушевляюще произнес доктор Мираби. — Разумеется, эта инфекция была лишь критическим симптомом вашего комплекса болезней. Следующей стадией лечения, — он сверился с блокнотом, — будет хроническое скопление мокроты! Мы должны разобраться с этой хронической мокротой, Алекс. Вначале, возможно, она действительно играла какую-то защитную роль, но теперь только обременяет ваш метаболизм. Когда хроническое отделение мокроты прекратится и туберкулы будут совершенно очищены… чисты…
Он замялся.
— Как правильно, «очищены» или «чисты»?
— Можно и так и так, — ответил Алекс.
— Благодарю вас, — сказал доктор. — Итак, когда мы отскребем с поверхности ваших легких мокроту, мы сможем лечить уже непосредственно мембраны. Мембраны в ваших легких, разумеется, повреждены, повреждены на глубоком клеточном уровне, но мы не сможем добраться до поврежденных поверхностей, пока не удалим мокроту.
Он серьезно посмотрел на Алекса поверх очков.
— Вы и сами знаете, что в вашей хронической мокроте содержится множество загрязняющих веществ. Годами вы вдыхали различные газы и частицы — экологически вредные вещества, аллергическую пыльцу, частицы дыма, вирусы и бактерии! Все они накапливались в вашей хронической мокроте. Когда мы как следует отскребем ваши легкие при помощи промывания, это будут легкие новорожденного ребенка!
Доктор улыбнулся. Алекс молча кивнул.
— Вначале будет не очень приятно, но впоследствии вы почувствуете себя вполне неплохо.
— Вам снова придется меня вырубить? — спросил Алекс.
— Нет, Алекс. Очень важно, чтобы на протяжении процедуры вы могли правильно дышать. Очищающее средство должно проникнуть до самого дна легких. Вы меня понимаете?
Он помолчал, тыкая стилом в свой блокнот.
— Вы хорошо плаваете, Алекс?
— Нет, — ответил тот.
— Тогда вам должно быть знакомо — это ощущение, когда вода попадает в дыхательное горло, — торжествующе кивая, подхватил доктор. — Этот рефлекторный кашель. Понимаете, Алекс, мать-природа заставляет вас кашлять, когда вы вдохнули воду, только из-за того, что в воде для ваших легких недостаточно кислорода. Но жидкость, которая наполнит ваши легкие при промывании, будет не вода, Алекс. Это будет густая силиконовая жидкость. Она содержит в себе множество растворенного кислорода, огромное количество кислорода!
Доктор Мираби хохотнул.
— Если вы будете лежать тихо и не дыша, вы сможете прожить полчаса на том кислороде, который содержится в одной-единственной порции этой жидкости! В ней столько кислорода, что поначалу вы даже можете почувствовать гипервентиляцию.
