В конструкторском бюро царила клиническая обстановка: свет, тишина, белые халаты и очки - много очков. Там еще находились четыре шеренги чертежных досок.
Навстречу директору из-за стола поднялся молодой человек в белом халате. На миг директору показалось, что перед ним давешний молодой человек, с плевательницами, но, отогнав секундное сомнение, он поздоровался.
- Добрый день! - ответил молодой человек, распахнув умные глаза. - Вы из планетария?
- Нет.
- Простите, я спутал. Как я мог забыть! - умные глаза кокетливо зажмурились. - Вы из спорткомитета, верно?
- Неверно.
- Странно... а-а! - он просиял. - How do you do, mister...
- Babicheff.
- ???
- Бабышев, новый директор завода.
- Вас-то мы и ждем! - не споткнувшись, соврал молодой человек.
- Правда?
- Разумеется, - молодые глаза пристально оглядели помятый "кейс".
- Ну, и как дела в КБ?
- Да все больше конструируем, знаете ли...
- А вы, простите?..
- Я - инженер, как все; вот выбился в начальники. Пока. Пойдемте! - Они пошли между чертежными рядами.
- Мы создаем почтовые ящики.
- Столько народу, и все - ящики?
- Все, как один! У нас творческая специализация!
У чертежных досок в разных позах застыли десятка два инженеров.
- А вот и наши последние изыскания: почтовый ящик абонентский с дистанционным управлением - проверять можно, не выходя из квартиры. Экономит механические затраты на одном отправлении на полторы тысячи человеко-сил.
КБ напоминало галерею античной скульптуры: белые халаты были накрахмалены до гипсовой твердости.
- Почтовый ящик с шестью окошками для писем - по одному на каждой грани. Предупреждает бытовую поспешность. Очень удобен.
- А письма снизу вываливаться не будут?
- Исключено: фотоэлементная система, грубо говоря, как в метро. Хулиганам пальцы откусывает.
Халаты состязались в белизне с чертежной бумагой и потому казались склеенными из лоскутов ватмана. В то же время казалось, что на чертежных досках развешены белые простыни.
- Почтовый ящик образца "квартира-люкс" со встроенным кассетным магнитофоном и автоответчиком. Устраняет бытовые недоразумения.
И еще казалось директору, что все инженеры были на одно лицо - лицо того, с плевательницами.
- И, наконец, наше последнее изыскание, наша гордость: почтовый ящик в форме груши, с улучшенными аэродинамическими свойствами.
- В какой форме?! - изумленно переспросил директор.
- Грушевидной.
- А письма как бросать?
- Очень просто: письмо сворачивается в трубку и закладывается в отверстие в верхней части ящика.
Директор находился в состоянии крайнего недоумения.
- Отрадно то, - продолжал инженер, сверкнув глазом, - что эти образцы не имеют аналогов в мировой практике.
- Вы все это серьезно?! - почему-то шепотом спросил Бабышев.
- Конечно! - воскликнул обиженно молодой человек. - Правительство острова Пасхи закупило патент. Какие тут шутки!
- Ясно, - коротко сказал директор и вышел из КБ.
Стеклянный невесомый переход директор миновал скорым шагом, чуть склонив голову и широко размахивая руками.
Далее следовал коридор, коленчатый, как трубопровод, и неосвещенный. Бабышев чуть помедлил у входа в него: оглянулся назад, какое-то навязчивое воспоминание посетило его, встряхнуло и подтолкнуло в темный провал коридора.
Глубоко впереди, как со дна колодца, фосфоресцировал большой циферблат с минутной стрелкой. Бабышев зажег спичку и разглядел людей, сидевших вдоль стены.
Кто-то застыл над книгой, кто-то склонился к уху соседа, кто-то затянулся сигаретой. Были здесь двое совсем юных, окаменевшие в не приличествующем обстановке поцелуе. А возле дерматиновой двери застыла над машинкой молоденькая секретарша.
На всех экспонатах удивительной галереи лежал густой слой пыли, а некоторые даже обросли паутиной. И еще одно видение: слева у стенки сидел, улыбаясь, молодой человек в белом халате, при бородке. Но если без оной, то выходил все тот же, с плевательницами.
Наконец Бабышев обнаружил выключатель. Свет брызнул в глаза, директор зажмурился, а затем медленно размежил веки.
Каково же было его изумление, когда он обнаружил давешние экспонаты полными жизни: секретарша застрекотала на машинке, кто-то перелистнул страницу, кто-то выпустил колечко синего дыма, а совсем еще юные завершили наконец свой долгий поцелуй.
Бабышев разглядел табличку на двери...
Директор вошел в свой кабинет. Там, за столом, гигантским, как авианосец, находился опутанный проводами мужчина в кожанке. Он громко говорил по трем телефонам одновременно да успевал еще покрикивать в селектор. Увидев Бабышева, он, подобно Лаокоону, освободился от телефонных пут и выбежал навстречу.
- А я вас сразу узнал! - радостно сообщил он. - Вы - Бабышев Семен Степанович, новый директор завода.
- Правильно.
- А я кто, как вы думаете?
- Я думаю, исполняющий обязанности?
- Верно!
Улыбки прыгали, скакали брови, а глаза наливались чем-то теплым и сладким.
- И теперь, значит, нами руководите вы?!
- И, выходит, я теперь руковожу вами?!
- Нами, ох, нами-и!.. И вы теперь будете директором?..
- А вы теперь будете исполнять мои обязанности?..
- Да-а, обязательно!! - пел радостно и.о. и тряс директорскую руку.
Тут оба недоуменно уставились друг на друга.
- Ой, чего ж это я! - и.о. хлопнул себя по лбу свободной рукой. - Я же теперь ваш заместитель!
- Конечно! А я - ваш директор!..
Сотрясания рук возобновились.
- "Исполняющий"?! Заместитель! - вот так!
- А я - директор!!
- Новый?! - взвизгнул и. о.
- Самый свежий!
- Да, дела-а!..
- Кстати, о делах. Как они на заводе? - сурово спросил вдруг Бабышев и отнял руку.
- А вот мы сейчас и узнаем! - бодро предложил и.о.
- Семенов! - крикнул он в селектор.
- А нету его, - последовал ответ.
- А кто есть?
- Я есть, Палкин.
- Ага, Палкин, ну, как у вас там выработка?
- Пятьсот.
- Чего пятьсот? - не понял и.о.
- А чего выработка?
- Понятно. Вот видите, у нас все в порядке! - заключил и.о.
Бабышев долго молчал.
- А почтовый ящик в форме груши - это как, в порядке? - наконец спросил он тихо.
- В форме чего?!
- Груши.
- Сейчас узнаем, - заверил и.о. и, переключив селектор, загрохотал. КБ! КБ! Почему задерживаете разработку грушевидных ящиков?!.
Директор не стал дожидаться ответа и, хлопнув дверью, вышел прочь.
Бабышев сомнамбулически бродил по коридорам. Весь вид его выражал горестное недоумение или что-то в этом роде.
Всякий раз, углубляясь в жерло коридора, директор останавливался, разражался странною улыбкой, оборачивался назад и только после этого продолжал свой путь. А путь ему предстоял долгий, ибо коридоры на заводе были бесконечны.
