Меркулов согласно кивнул. Отключив магнитные подошвы ботинок, он резко оттолкнулся и взмыл вверх, к люку аппаратного отсека.
В начале полета для дыхания использовался жидкий кислород. Двое суток назад включились в работу химические батареи и биорегенераторы. Система жизнеобеспечения на «Вихре» — одна из самых надежных. Однако в случае отказа основных химических батарей пришлось бы перейти на строгий режим экономии и двух-трех членов экипажа погрузить в длительный гипнотический сон, а это, в свою очередь, вынуждало сократить программу экспедиции до минимума.
— Командир, — каждые три минуты повторяла Земля, — три канала свободны для связи! Три канала свободны для связи!
В аварийных условиях было принято не говорить под руку, до минимума сократить связь с экипажем корабля, оставаясь все время на приеме.
— Виктор Сергеевич! — от волнения у Акопяна появился акцент. — Виктор Сергеевич, ЭВМ сбоя в системе не нашла!
Виктор Сергеевич молча кивнул.
— Вторая система к пуску готова, — негромко сказал штурман.
В отверстии верхнего люка показались ноги Сергея Меркулова, и массивная фигура второго пилота вплыла в рабочий отсек.
Придерживаясь за перила, Меркулов спустился на пол, ни на кого не взглянув, наклонился, подключил датчики магнитных ботинок. И величественно прошагал к креслу. Все молча ждали.
— Вот, — сказал он.
На раскрытой ладони — небольшой, изогнутый кусок проволоки в красной изоляции.
— В клапане нашел. Прилипла. Вот и поступало мало кислорода… Включаем автомат проверки — начинают работать вентиляторы, проволока отходит, машина сбоя не показывает.
Говорил Сергей с длинными паузами, недовольным голосом, словно его разбудили из-за пустяка.
Стрелка прибора медленно полезла вверх: пятнадцать процентов кислорода, семнадцать процентов…
Виктор Сергеевич сдержанно улыбнулся.
— Все в порядке! — весело крикнула Марина и, забывшись, хлопнула ладонями по коленям. Ей пришлось ухватиться за леера, чтобы не улететь к потолку. Радость нужно уметь сдерживать, особенно в невесомости.
…И опять на вахте один Василий Карпенко. Остальные спят в «осеннем сосновом бору». Но если бы кто-нибудь заглянул в эти минуты в каюту к Акопяну, то застал бы его за весьма любопытным занятием.
На столе перед бортинженером лежал альпеншток — изящная самшитовая трость. Манипулируя малым монтажным ножом и электробритвой, Акопян вырезал на рукоятке альпенштока кольцевую зарубку. Мелкие древесные крошки тотчас всасывались вентилятором электробритвы. Это уже была четвертая зарубка, что соответствовало четырем суткам полета.
ГЛАВА 2
ЗАВТРАК ОТКЛАДЫВАЕТСЯ
Земля — третья по расстоянию от Солнца планета Солнечной системы. Марс — четвертая. Во время великих противостояний Марс подходит к Земле на самое близкое расстояние — около 56 миллионов километров. Диаметр Марса лишь немногим больше половины диаметра Земли. Ускорение силы тяжести на поверхности Марса составляет примерно треть земного. Марс, как бог войны, изображается астрономическим знаком, что означает стрелу со щитом.
Учебник астрономии
Двигатель работал ровно, без сбоев. Лось и Гусев расстегнули полушубки, сдвинули на затылок шлемы. Электричество было потушено, и бледный свет проникал сквозь стекла глазков. Преодолевая слабость и начавшееся головокружение, Лось опустился на колени и сквозь глазок глядел на уходящую Землю. Гусев, прильнувший к другому глазку, сказал:
— Прощай, матушка…
А л е к с е й Т о л с т о й. Аэлита
В то утро к завтраку Марина задержалась. Пообещала принести из оранжереи свежих огурцов и как в воду канула.
Из динамиков в кают-компании лилась бодрая мелодия. За раскрытыми дверцами на панели автоматической кухни светился ровный ряд зеленых глазков — блюда, заказанные на завтрак, готовы. Космонавты в спортивных костюмах сидели вокруг стола, оживленно переговариваясь. Перед каждым были расстелены обычные на вид салфетки, но тарелки и чашки, поставленные на них, ни за что не «разбегутся» по кают-компании даже при резком торможении.
Виктор Сергеевич сидел ближе всех к раздвижной перегородке и, беседуя, не забывал посматривать на командный пульт. Он был на вахте.
— Куда же запропастилась наша хозяйка?
— Марина!
Марина появилась в двери кают-компании и замерла на пороге. Ко всеобщему изумлению, она была растрепанна и бледна. И без огурцов.
— Машка пропала!
— Какая Машка?
— Я шла в оранжерею, по пути заглянула в виварий… Все мыши на месте, а ее нет… И дверца клетки закрыта.
— Да-а…
— Натворит она, братцы, дел.
— Вы понимаете? Дверца клетки закрыта!
Марина растерянно смотрела на товарищей.
— Так, — сказал Виктор Сергеевич, поднимаясь. — Завтрак откладывается.
Космонавты гуськом поднялись по винтовой лесенке на антресоли. Дверь в виварий была открыта.
— Ну ищи ветра в поле! Странствует теперь наша Машка по кораблю.
Осмотрели виварий. Здесь не то что мыши, мухе спрятаться было негде.
Акопян, грохоча ботинками, побежал закрывать люк в аппаратный отсек. С переполоху заголосил петух, висевший, как попугай, на сетчатой стенке клетки. Куры, чинно восседавшие на деревянном насесте, тем не менее глаз открыть не удосужились. Рядом с ними в воздухе плавали два снесенных ими за ночь яйца.
Шаг за шагом стали осматривать рабочий отсек.
— Виктор Сергеевич, посмотрите! — Карпенко стоял перед командным пультом. — Утечка! Утечка воздуха из трюма!
Георгий Калантаров, задумчиво наблюдавший за приборами, неожиданно улыбнулся.
— Виктор Сергеевич, кажется, я знаю…
— Что ты знаешь?
— Ну, того… где утечка.
Обычно Виктор Сергеевич никогда не торопил Жору, но сейчас нужно быстро принимать решение.
— Кажется или знаешь?
— Я сам устраню неисправность. Разрешите выйти за пределы корабля?
Командир несколько секунд пристально смотрел на штурмана.
— Машку он там будет искать, — шепотом предположил Акопян.
— Ладно, иди. — Виктор Сергеевич был совершенно спокоен. — Карпенко, подстрахуй его.
Принесли два легких скафандра, разложили их на креслах. Жора и Карпенко оделись.
— Скафандры в норме, — посмотрев на свой пульт, сказала Марина.
— Пошли!
Сквозь иллюминатор Карпенко хорошо видел, как Жора наклонился над перископом, объектив которого сейчас был направлен на шарнирный узел солнечной батареи. Вот он опустился на колени.
