— Я случайно слышал ваш разговор, — сказал я, — извини.
Ната лишь пожала плечами.
— Отец действительно тебя любит. Знаешь, что он говорит каждый раз, уходя в бой? "Береги Нату, Кит. Другой такой нет на свете".
— Сговорились, — горько сказала она.
В ее глазах, казавшихся черными в звездном свете, отражалось небо.
— Нет, — сказал я. — Я действительно хочу, чтобы вы были счастливы. Отец одинок, а ты молода. Вы — хорошая пара.
— Думаешь?
— Уверен.
— Он хочет жениться, — тоскливо сказала она. — По всем правилам, с введением в наследство.
— Здорово, — одобрил я. — Мы с Эн присоединимся, не возражаешь? Двойная свадьба.
— Давно пора, — ворчливо согласилась она. — Мне не терпится взять на руки вашего сына…
— Холодно, — сказала Ната через время. — Пойдем в дом. Поговорим с Ником Но мы так и не успели поговорить с отцом.
В нашу солнечную систему нагрянула эскадра агрессоров. С гравитонной бомбой наготове. И отец ушел сражаться…
Мы сидели на веранде и до одурения смотрели в небо. Бой шел на дневной стороне планеты, а на ночную залетали лишь редкие корабли. Доносился из-за гор низкий гул работающих систем планетарной обороны. Дико хотелось спать почему-то.
— Поспал бы ты, Кит, — сочувственно сказала Ната.
— Не могу. А что, если…
— Что — если? Что ты успеешь сделать? Да, ты прошел первые боевые трансплантации и многое теперь можешь, но десант не будет высаживаться на планету, поверь. Если Пятый флот будет разгромлен, враги сбросят гравитонную бомбу, развернутся и уйдут в гиперпрыжок. Тактика трусов: напасть из-за угла, ударить и смыться. Чтобы не отвечать за преступление.
— Неужели им плевать на планету из драгоценного голубого ряда?!
— Абсолютно наплевать. Ведь они не смогут ее контролировать. Избавиться от двухмиллиардного населения не так-то просто. Нет, Кит. Бомба проще. Нет планеты и нет проблем с партизанами, зато у противника — куча проблем с беженцами… Иди спать, Кит. Самое лучшее решение.
— А ты? — только и спросил я.
Ната покачала головой:
— Во мне слишком много боевого железа, чтобы я могла сейчас спать спокойно.
Так она и сидела на веранде, кутаясь в шерстяной плед и рассеянно разглядывая звезды. Я остался с ней.
Яркий метеор чертил на небе ослепительную полосу. Тьфу, какой метеор, кого-то подбили! Кого? Нашего? Или врага?
Метеор стремительно приближался, с каждой секундой обретая объем. Нарастал чудовищный грохот. Ната вцепилась в подлокотники кресла так, что побелели пальцы.
Погас свет.
Упал мрак, слегка разбавленный сиянием звезд. Метеор пронесся над нами и сгинул где-то в горах. Ната дико выругалась, вскакивая с кресла. Ну, вскакивая — это громко сказано, но даже такая прыть далась ей нелегко.
— Старый десантный глайдер твоего отца, Кит, — резко приказала она. — В нем должен быть защищенный источник энергии. Гони его сюда. Быстро!
— Нат, ты чего? — я еще ничего не понимал!
— Быстрее, проклятье! Это был беспилотный зонд! В его излучении след гравитонной бомбы! Гады… Все-таки сбросили…
Я кинулся к ангарам. Глайдер был на месте. Я погнал его ко входу и обнаружил, что Ната успела проковылять не меньше половины пути к ангару.
— В горы, Кит. Бомбу надо обезвредить.
— Как?! Мы не справимся! Надо вызвать специалистов!
— Хрен ты кого вызовешь! Зонд погасил все источники энергии в округе радиусом в тысячу километров! Связь тоже глушит, не сомневайся! Наш дом — в эпицентре!
— А что мы можем сделать?
— На глайдере стоит локальный гипергенератор. Молись, чтоб он был заряжен и работал!
— Я не понимаю…
— Давай, шевели задницей! — приказала она. — Надо поторопиться, времени мало. И слушай. Что такое атомы, знаешь?
Что такое атомы, я знал.
— Из чего атомы состоят, знаешь?
— Ну… из протонов, электронов и прочих элементарных частиц…
— А из чего состоят протоны и электроны?
— Из кварков. Вроде бы…
— Вроде бы! — передразнила она. — А кварки из чего состоят? А? Голова твоя чугунная…
Глюонная бомба — это магнитная капсула с особым видом плазмы. Ее помещают в беспилотный зонд и отправляют по адресу. Если просто выстрелить ракетой, уничтожая механизмы зонда, мы спровоцируем спонтанную цепную реакцию превращения вещества в кварко-глюонную плазму, и реакция эта начнет распространяться в геометрической прогрессии.
Если не стрелять, то катализатором послужит термоядерный взрыв, до которого, по словам Наты, оставались считанные минуты.
Но обезвредить термоядерный заряд — это все равно мало. Магнитная ловушка выработает ресурс и отключится, выпуская смерть на планету…
Нам оставалось одно: погрузить бомбу в глайдер и выкинуть сквозь гиперпространство куда-нибудь в вакуум, за парсек от нашей звезды. Пусть взрывается там, в отсутствие крупных материальных тел реакция очень быстро заглохнет сама по себе.
— Считай координаты, Кит.
Она изменилась. Вместо милой домашней Наты сидела рядом со мной совсем другая женщина. Властная, волевая, суровая. Солдат. Наверняка на ее руках было немало крови. Раньше я как-то об этом не думал…
— Вот она, сволочь…
Борт-комп глайдера аккуратно высветил тревожным алым цветом неровный круг в километр диаметром.
— Радиация, — прокомментировала Ната. — Подстраховались, с-суки! Так. Не приближайся. Остаешься в глайдере. Он обеспечит тебе противорадиационную защиту. А я пошла.
— Куда?! Сумасшедшая! Пойду я.
— А ты знаешь, как обезвредить зонд, Кит?
На это мне возразить было нечего.
— Кроме того, есть и еще одна причина, по которой следует идти именно мне…
И в этом она тоже была права. — Нам бы защитные комбинезоны десантной школы…
— Да, — кивнула Ната, открывая дверь. — Но их нет. Жди. И никакого мне геройства, понял? Цена слишком велика.
И она ушла в темноту.
А я остался ждать…
Самое неблагодарное занятие.
Пылающая тревожным багровым светом неподвижная точка — зонд с гравитонной бомбой. И вторая, светлая, упрямо ползущая к первой, — Ната. Каждый шаг для нее был мукой, каждый вдох — ядом разлитой вокруг смертельной радиации. Как я хотел пройти за нее этот путь!
Не время для геройства.
Точки совместились. Затем, через изрядный промежуток времени, разделились снова. И где-то на полдороге точка Наты замерла в неподвижности.
Я вылетел из глайдера без раздумий.
— Кит…
Нет, она была жива. Просто сил не хватило на последние сто метров.
— Возьми…
Небольшой керамический сосуд лег мне на ладони. Легкий, почти невесомый. странно было сознавать, что я держу в руках смерть.
