— Что же теперь делать? — спросил Роберт, старший сын дяди, принявший на себя командование нашим отрядом.
— Не знаем… ответили прочие. — Но, какой здесь воздух ужасный! — заговорили они, зажимая носы от невыносимого смрада.
— Это от трупов, от трупов, которые они едят, — объяснил проводник, указывая в глубь котловины, где прутья свертывались клубком, как будто что-то собой оплетая.
— Проклятые! — заметил сквозь зубы Роберт. — Ну, как бы то ни было, — тряхнул он головой, — а назад возвращаться нам не приходится. Конечно спускаться в котловину и думать нельзя, но мы подойдем осторожно поближе и, вместо добычи, станем швырять в этот ад огонь и петарды; а затем, посмотрим, что из этого выйдет!
Раздаются крики отчаяния, а в это время ужасающий клубок…
С крайней осторожностью отряд приблизился к самому берегу заросли, — и вдруг случилось невероятное чудо: до сих пор неподвижно лежавшие прутья, при нашем приближении разом поднялись от земли и заволновались, как будто во время бури, хотя в воздухе царствовала полная тишина.
— Боже, кто бы этому мог поверить в Европе! — раздался чей-то молодой голос.
— Не робей! — крикнул Роберт, зажигая фитили на петардах. — Бросай! — скомандовал он. И в котловину полетело около десятка петард, выжигая на пути все окружающее.
За первой партией последовала вторая, а затем — третья. Никакое перо не опишет того, что произошло после этого! Еще петарды не загорались, а адские прутья уже их оплетали собою, словно желая погасить огонь своими телами, но погасить порох было нельзя, и они извивались, лопались и шипели как змеи, далеко выбрасывая из себя очень длинные, похожие на кнуты побеги. Картина вышла неподражаемая, какую едва ли кому приходилось видеть даже во сне. Среди клубов едкого дыма и целого моря пламени отчаянно корчились какие-то фантастические существа, казавшиеся в дыму сказочными чудовищами, принимавшими всевозможные очертания. Мы потирали руки от радости и старались сыпать петарды чаще и чаще.
Но запас наш приходил уже к концу, а дьявольского растения еще много осталось. Правда, вся ближайшая к нам сторона была уже окончательно выжжена, но огонь не доходил даже до середины, и остальная часть оставалась совсем невредимою. Роберт скоро это заметил.
— Погодите, — вскричал он увлеченный успехом: — я попробую взобраться на холмик с другой стороны, а затем мы все туда передвинемся!
И, захватив с собою петарду, он бросился в обход котловины.
Мы видели, как он бежал вдоль опушки, как скрылся за противоположным холмом и как, наконец, появился на нем и положил петарду перед собою. Вот, он наклоняется, очевидно желая зажечь фитиль… но, Боже, что же это такое?! Вдруг он отчаянно вскидывает руками и катится быстро с холма, прямо на свившиеся клубком дьявольские побеги. Раздаются крики отчаяния; а, в это время, ужасающий клубок развивается и снова сплетается вокруг нашего несчастного брата. Произошла настоящая паника. Большинство стало кричать о помощи, точно кто-нибудь мог их услышать; некоторые, схватив топоры, скатились на погорелое место и нанесли несколько ударов. Но должно быть сами успели их получить, так как дальше идти не решились, и, зажимая рукою раны, с отчаянием возвратились назад. Стало ясно, что нашего бедного брата никакие силы спасти не могут.
…снова сплетается вокруг нашего брата…
— Назад! — закричал кто-то в толпе. — Назад, — если не хотите идти на самоубийство! Снарядов у нас уже более нет, а для того чтобы уничтожить это дьявольское насаждение требуется целый полк с артиллерией. Покоримся воле Провидения, братья, так как больше нам ничего не осталось.
Этот голос нас несколько образумил и мы порешили возвратиться домой, правда, после продолжительных пререканий. Но, действительно, что оставалось нам делать? И вот, оставив тело нашего брата во власти непризнанного еще чудовища и заливаясь слезами, мы поплелись по той же дороге домой.
Нечего говорить, как приняли старики наше известие: они оба чуть с ума не сошли и тяжко заболели от горя. Однако, крепкая натура взяла свое, и они начали выздоравливать понемногу и продолжать по прежнему жизнь. Нас с Линою родные порешили повенчать как можно скорей, но самим решили оставаться в этой ужасной стране. Я не отговаривал их; но, когда мы возвратились с женой по совершении свадебного обряда, я нежно обнял свою подругу и решительным тоном сказал ей:
— Дорогая супруга, выслушай неизменный приказ твоего мужа и господина; которому ты только что обещала повиновение перед Богом! Родители твои здесь остаются; но, что касается до меня, то я ни за что не останусь и, с первым же пароходом мы уедем в Европу. Что бы там ни было, но я не могу согласиться жить в подобной стране, где природа действует с такой невероятной силой, что человеку справиться с ней невозможно. Едем отсюда как можно скорей!
Через неделю мы покинули чудесный остров.
---
Опубликовано в журнале «Аргус», № 7 за 1913 год.
Иллюстрации И. Гранди
Нем. Bauer (фермер). [2]
