Иногда хрипело радио, объявляя номера отходящих поездов и изредка напоминая пассажирам, что необходимо быть бдительными. Или что их тела, в случае гибели, переходят в собственность корпорации. Короче говоря, ничего хорошего по радио не передавали.
Конечно же, правила касались только пассажиров поездов, элита, что могла себе позволить путешествовать между городами на монорельсе, не гибла. Монорельсы носились по трубам, отгороженным от внешнего мира стенами из металла и пластика.
Богачей, что ездили в монорельсе, ждало холодное шампанское в фужерах, первоклассное обслуживание, и свежие немодифицированные фрукты в маленьких вазочках. А мне оставалась все та же духота и серое небо над головой.
Всего неделю назад был разговор с Джоки и Костиком, всего неделю они со мной не разговаривают, всего неделю живу без Саши и наших полуночных бесед.
Я заработал за неделю столько, сколько не зарабатывал и за месяц. Сил заходить после работы в интернет-кафе просто не оставалось, поэтому, возвращаясь в свой вагончик, я, не раздеваясь, валился в постель.
Мне совсем не снились сны, а поездка к Саше превратилась в навязчивую идею.
В конце недели хозяин выдал зарплату, премиальные и отпускные — вполне достаточно на билет, и я отправился на вокзал. Но, черт возьми, совсем не ожидал, что сегодня же и уеду!
Впрочем, чего зря беспокоиться? Откладывать дальше не стоит — кто знает, дождется ли меня Саша. Я ведь даже не сказал ей, что еду. Испугался, что станет отговаривать.
Хотите заглянуть мне в душу? Хорошо: я испугался, что не смогу отказаться.
Теперь у меня есть билет — осталось только заглянуть в оружейный магазинчик Лютера и купить себе подходящий ствол.
2.
Лютер почесал козлиную бородку, зевнул и затараторил:
— Привет, Юрчик. Ну, как дела, как друганы, все вкалываете на стройке, ага? В смысле, угу? Не надоело? Дело-то бесполезное — все время латать дыры в стенах. Вампиры не успокоятся, никогда не успокоятся, знаешь ли!
— А мы будем продолжать латать дыры, — перебил я Лютера. — Впрочем, я пришел не за этим. Мне нужно оружие.
Торговец энергично закивал, отчего затряслась дряхлая деревянная стойка и вместе с ней клетки с волнистыми попугайчиками. Птицы возмущенно загалдели, зачирикали, запищали что-то на своем наречьи.
Лютер вполне официально заведовал зоомагазином. А еще когда-то мы жили с ним в одном детском доме, на окраине города. Лютера пару раз чуть не выперли из детдома, потому что парнишка был серьезно болен клептоманией — воровал все подряд: газеты, шариковые ручки, мелочь, консервы, даже пластиковую посуду.
Сейчас Лютер напоминал вовсе не вора, а скорее старика Хоттабыча из старой детской сказки: бородка, крючковатый нос, смуглая кожа, какой-то нелепый полосатый (черная полоса — жирное пятно — белая полоса) халат. Не хватало чалмы и морщин на лице.
— И это знаю, — ухмыльнулся Лютер. — Как же, наслышан. В Новороманов собрался? На поезде, так ведь? Эх, приятель, ну-ну. В смысле, вах-вах. В таком походе тебе понадобится все самое лучшее. Ага? В смысле, угу?
— Угу, — буркнул я. — Только у меня наличными всего пятнадцать штук осталось. Дашь скидку по старой дружбе?
— Нормалек, — подмигнул Лютер и поманил пальцем. — Шагай за мной, дружище.
Я переступил через деревянную клетку с якобы почтовыми голубями, перепрыгнул трехлитровую банку с белыми мышами, левой ногой чуть не наступил в рассыпанный по всему полу кошачий корм, выругался, поскользнувшись на.птичьем помете.
Лютер захихикал.
Потом он подвел меня к неприметной дверце в самом темном углу магазина, открыл ее длиннющим ключом из огромной связки и прошмыгнул в соседнюю комнатенку.
Сейчас торговец напоминал гигантскую крысу, хитрую и въедливую.
Я последовал за ним.
Лютер зажег лампочку под потолком, развел руки в стороны и воскликнул:
— Ну, ты видишь? Видишь, я спрашиваю? А? Ну говори, не томи, ага?
Конечно, я видел. Оружием были увешаны стены, а коробками с патронами был завален весь пол. Под потолком, закрепленный стальным тросом, висел пулемет «Максим». Лютер стоял посреди этого импровизированного оружейного рая и хмурился. Потом он сказал, почесывая прыщ на носу:
— Обои надо переклеить. Е-мае, блин, аж стыдно. Никому не расскажешь? Фигня какая-то розовая. Таким обоям место в детском саду. Ага? В смысле, угу?
Я пожал плечами. Кому какое дело до обоев? Мое внимание было приковано к здоровенному плазмогану «P-100», что покоился за стеклянной витриной на противоположной стене. Лютер проследил взгляд.
— Эге! — воскликнул он. — Ты сделал правильный выбор, парниша! И я не вру, пускай свидетелями будут Иешуа, Магомет и царь Тьмы!
Лютер подумал и сказал:
— Хотя, ты знаешь, лучше без него. Без царя Тьмы, я имею ввиду. В смысле, без дьявола, ага?
Я подошел к оружию, коснулся холодного стекла кончиком пальца. А Лютер сказал:
— Заряда в батарее хватит на триста выстрелов. Перезарядка за три секунды, если наловчишься, конечно. Угу? С двухсот метров пробивает любую броню насквозь с сохранением убойной силы. Скорострельность — триста выстрелов в минуту в режиме автоматической стрельбы. Пятьдесят — если стрелять одиночными. Правда, цацка? Просто лапочка какая-то, а не оружие! И не пугайся внушительных размеров — эта игрушка сделана из сверхлегких сплавов. Весит всего лишь полтора килограмма. Ну не прелесть ли? Достал по блату, братишка один привез из Китая. Так, что, правда, клевая вещичка? Юрка, ну скажи! Давай, не стесняйся! Ага?
— Да, — послушно ответил я.
Лютер расплылся в улыбке и сказал, сплевывая на пол:
— Стоит полтора миллиона. Кроме того, где я возьму разрешение, чтоб ты мог носить эту красавицу по городу без опаски? Вот, возьми лучше это. — И он протянул мне пистолет Макарова.
Я уставился на Лютера, торговец в ответ выпучил свои крысиные глазенки на меня и сказал:
— По дешевке отдаю. Как раз за пятнадцать тысяч.
У меня непроизвольно сжались кулаки, а Лютер улыбнулся как ни в чем ни бывало и сказал:
— По старой дружбе подкину к нему патронов… немножко.
Потом он сказал:
— Кулачишки разожми-то, ага? Тебя держит под прицелом система автоматического наведения. Разнесет в клочья, если решит, что что-то угрожает моей жизни.
3.
Потом был вечер, угрюмые солдаты, проверяющие багаж и хмурые машинисты с короткими автоматами в руках. Машинисты толпились у новенького бронированного электровоза, а нам, пассажирам, достались помятые зеленые вагоны, половина стекол в которых отсутствовала. Вместо них оконные проемы забили кусками фанеры.
Дюжий офицер в темно-синей форме стоял в самом конце перрона и кричал:
