Сын должен был родить в свою очередь одного сына, назвать его Карстом и передать ему правление после своей смерти, дабы у народа всегда был правитель. С тех пор сменилось сто семьдесят четыре поколения правителей. Кроме того, Карст повелел сохранить цветы, ибо в них жизнь. Еще один завет запрещал покидать долину или изучать машины и книги древних, ибо в них смерть. Народ исполнил волю человека, которому был обязан жизнью и, видя, что потомки Карста тоже чтут и исполняют его заповеди, люди решили отдать дань уважения и верности.
С тех пор, каждый раз, когда у правителя рождается сын - будущий правитель, народ приносит в жертву пять человек. Правитель идет в священную оранжерею и срезает там пять цветов для матери своего сына.
Срезанные цветы живут недолго, также недолго живут и люди, чьи души были в этих цветах.
- А что стало с Карстом?
- С Карстом первым?
- Нет, с Карстом.
- Он покинул долину, никто никогда его больше не видел.
- Значит, он нарушил свою заповедь?
- Нет, говорят, что он принес себя в жертву. Потом еще многие пытались покинуть долину, чтобы посмотреть, что находится за ее пределами и не один из тех людей не вернулся.
Только каждый раз вяли цветы-души. Потом попытки прекратились. Народ исполняет волю Карста и его потомков, а Карсты заботятся о народе и об оранжерее. Жизнь сохранена, жизнь продолжается.
- Знаешь, - принц закусил губу, помедлил. - мне кажется легенда, которую ты рассказал неправильно трактует Карста. Тут все как-то просто, буквально, а жизнь должна быть сложнее.
- Не надо так, Карси. Твой отец прав, это не суеверие, а святая вера, благодаря которой мы выжили.
- Ты прав, но...
Принц впервые в жизни всерьез задумался о сути этой самой жизни. Мысли его полетели так далеко, что он не видел и не чувствовал, как тычется в него мокрым носом Шторм. Он даже не заметил, как ушел Глонк. Его высочество наследный принц Карст сто семьдесят пятый, продолжатель рода великой династии Карст остался один.
Прошло два года.
Семнадцатилетний принц сидел в своих апартаментах и думал. С того самого момента, как Глонк рассказал ему древнюю легенду, мысли не покидали его голову. Иногда мысли были стереотипны, банальны, иногда дерзки и сумасбродны, но он не мог думать ни о чем кроме этой истории - истории его долины, его народа, его рода. Принц взрослел, и мысли взрослели вместе с ним.
Из раздумий его, как всегда вывел стук в дверь. Лежащий в ногах принца огромный Шторм блеснул глазами на дверь и настороженно поднял голову. Принц похлопал медведя по лохматой холке:
- Спокойно, Шторм, спокойно. Кого там несет?
- Позволь войти, Карси, - послышалось из-за двери.
- Заходи, Глонк.
- Прошу прощения, что нарушил ваш покой, принц, - церемонно произнес Глонк, заходя и закрывая за собой массивную дверь.
- Зови меня Карси, как в детстве.
- Хорошо, Карси, но ты взрослеешь, твой отец стареет. Возможно, скоро мне придется называть тебя моим правителем. Карси останется в прошлом.
- Нет, - принц почувствовал щемящую боль в груди.
- Да. Время не стоит на месте, жизнь движется вперед.
- Как ты сказал? - Карси вздрогнул. - Ведь именно об этом я хотел с тобой поговорить. Я все время думаю о том, что ты мне рассказал. Ты говоришь, что жизнь не стоит на месте?
Но ведь она на самом деле застыла много лет назад. Ты говорил о чудесном времени до Цветения и о жизни после Цветения. Тогда шло развитие, а теперь... Посмотри по сторонам, жизнь застыла, остановилась. Мы ничего не изобретаем. Зачем, ведь у нас есть машины и знания древних, но нам запрещено их использовать. Еще чуть-чуть и мы не сможем понять, воспринять эти знания. Да и сейчас мы вряд ли что-то осмыслим. Нужны тысячелетия, чтобы восстановить то, что было и это сейчас. А чем больше мы стоим на месте, тем дальше мы откатываемся назад.
- Не богохульствуй, принц!
- Глонк! Глонк, даже ты меня не понимаешь, ты! Так кто меня тогда способен понять? Почему мы сковываем себя рамками запретов, рамками этой долины? Эти запреты были актуальны тысячи лет назад, а кому они нужны теперь? Может, они уже не действенны? Так почему не попробовать переменить все это?
Почему не возобновить движение? Ну вот представь себе, что под твоим окном вырос новый цветок, совсем другой, какого еще не было.
- Этого не может быть!
- Может, может. Смотри!
Принц сунул руку за пазуху, Глонк вздрогнул. Карси на секунду задержал руку под полой камзола и выдернул оттуда... птичье перо. Глонк вздохнул с облегчением, расслабился, только теперь поняв в каком он был напряжении.
- Смотри, я иду сегодня по двору, а из земли торчит вот это и я его сорвал.
- Карси... Ваше высочество, я прошу извинить меня, но ваш цветок рос на какой-то птице, птица летела над двором, перо выпало из нее и не упало, а воткнулось в землю, только и всего.
- Ну да! - блеск в глазах принца погас, но только на миг. - Да, это перо, но ведь могло быть и по-другому.
Где-то далеко-далеко от долины рос цветок, и совсем не обязательно чья-то душа. Цветок расцвел, созрел, ветер подхватил его семя и легко лаская своим прикосновением принес сюда, а здесь семя проросло, как прорастают ваши цветы-души, как растут деревья у склонов гор.
Цветы-души! Я уверен, что легенда исказила суть сказанного Карстом...
Карстом без номера, Карстом Великим!
- Что ты говоришь, принц? Одумайся!
- Миру нужно движения. Перемены движут мир, миру нужны перемены!
- Миру нужно сохранить жизнь, миру нужен покой.
- Даже ты меня не понял, Глонк! Даже ты!
Так кто меня поймет?
В глазах Глонка появилось сочувствие:
- Тебе надо развеяться, Карси, не думай об этом, устрой пир, позови наложниц.
- Нет, Глонк.
- Тогда, быть может, юному правителю стоит принести миру Карста сто семьдесят шестого?
Карси не ответил, Глонк поклонился и вышел. Идя по коридору, он гнал мысли, которые навязал ему принц.
Катастрофа произошла на следующее утро. Глонк пришел пригласить принца к завтраку, но принца в его апартамента не оказалось, не было его и в других залах, и во дворе, его вообще не было в замке. Глонк сообщил об этом правителю.
Карст пришел в ярость.
- Ты был ближе всех к моему сыну.
- Да, мой правитель.
- Говори!
- Что мой правитель? Что я должен говорить?
- Что произошло? Из-за чего мой сын пропал? Куда он мог деться?
- Я могу лишь догадываться, мой правитель, вот все, что я знаю, - и Глонк поведал Карсту о событиях последних дней и о разговоре двухлетней давности. - Ферл сказал, что принц взял лошадь, снаряжение и заявил, что едет на охоту. Ферл не смел остановить его, - закончил Глонк.
Вопреки ожиданиям Глонка, гнев правителя не испепелил его на месте. Карст посерел и ссутулился, железные черты его лица потеряли жесткость и четкость линий, в глазах появился неприкрытый страх. Таким никто и никогда не видел железного правителя:
