— Правда? И даже Равна?
— Да! Им недоступна самая простая арифметика, которой владеет любой уличный торговец. Слуховая память — даже на звуки речи, которая им слышна, — практически нулевая. Как и богомолы-насекомые, они живут паразитизмом и воровством.
Все восемь составляющих Магната сидели тихо-тихо. Хранителю слышны были окраины его мыслей — смесь расчетов, удивления и неуверенности.
— Не сходится, — сказал наконец Магнат. — Часть того, что ты говоришь, мне уже известна из моих собственных изысканий. Но богомолы — непревзойденные изобретатели. Я проверял их взрывчатый черный порошок. Я слышал о катапультах, работающих на силе этого порошка. И у них есть изобретения, которые я пока не могу воспроизвести. Они умеют летать! Вот этот их «Внеполосный» сейчас лежит на земле разбитый, но у них есть летатель поменьше, размером почти как лодка. В прошлом году его видели к северу от города стаи, которым можно доверять.
Хранитель и Читиратифор переглянулись. Вот это действительно дурная весть. А вслух Хранитель сказал:
— Я вполне понимаю ваши сомнения, ваше сиятельство, но парадокса здесь нет. Богомолы просто воруют то, что дает им преимущество. У меня есть… источники, свидетельствующие, что они этим занимались уже очень давно. Наконец их жертвам это надоело, и богомолов выгнали с неба, оттуда, где они жили. Многое из того, что у них есть, они не понимают и воссоздать не могут. Эти устройства в конце концов сработаются. Антигравитационный флаер, который вы назвали летателем, — один из таких примеров. Более того, эти твари украли — и продолжают красть — наши изобретения. Вот, например: вы говорили о черном порошке? Его вполне могла изобрести какая-нибудь сообразительная стая. Может быть, та же самая, что изобрела на самом деле эти «катапульты» — пушки.
Магнат ответил не сразу; он был ошеломлен. С тех самых пор, как Хранитель услышал о Магнате, он заподозрил, что с этой стаей может быть связана одна тайна. И если так, то эта стая сделается верным приверженцем дела Хранителя. Это была всего лишь гипотеза, но…
Наконец Магнат обрел голос:
— Я думал… взрывчатый черный порошок; и катапульты… я вспоминаю…
Он на миг куда-то ушел мысленно, разделившись на старых и молодых. Щенки бегали вокруг, повизгивая, как забытый фрагмент. Потом Магнат собрал себя вместе.
— Я сам… я был когда-то изобретателем.
Хранитель показал на механизмы, заполняющие помещение:
— Я вижу, вы им и остались, ваше сиятельство.
Магнат будто и не слышал.
— Но я разделился. Мой брат по делению двинулся в конце концов на Западное Побережье. У него столько было идей… ты не думаешь, что?..
Есть! Угадал!
Но вслух Хранитель выразился куда более осторожно:
— У меня еще остались источники, ваше сиятельство. Быть может, они смогут прояснить и этот вопрос.
Как много в мире невозможного.
Равна видит сон. Она знает, что это сон, но проснуться не может. Она только смотрит, внимает и захлебывается ужасом. Вокруг нее висит флот Погибели, корабли сбиваются в кучки там и сям — как жуки, завязшие в грязи. Изначально флот насчитывал сто пятьдесят звездолетов и облака беспилотников. Беспилотники разобрали на запчасти. Многие корабли погибли, другие тоже разобраны на запчасти. Там, где это нужно было Погибели, экипажи расформировали и разобрали по другим кораблям или просто выбросили. Перед глазами проплывают сотни трупов: людей, дирокимов, даже наездников, лишенных тележек.
До намеченной жертвы флоту Погибели осталось почти тридцать световых лет. Это обыкновенная солнечная система… но туда скрылись Равна и Дети. И это одна из причин, почему это видение не может не быть сном. Тридцать световых лет — это невероятно далеко в этой части вселенной, где ничто не может передвигаться быстрее света. Равна никак не может знать, что происходит сейчас с вражеским флотом.
А флот дрейфует в смерти, но сам еще жив. Если присмотреться к сбившимся в кучу кораблям, видно: что-то движется, продолжается строительство. Когда-то флот был рукой живого бога, сейчас он — средство этого бога воскресить. Даже в этой ловушке, в этой цисте страдания он планирует и строит, секунду за секундой и год за годом, работая так же усердно, как заставляет свои живые экипажи. Если придется, он способен делать это веками, выводя новые экипажи для замены естественной убыли. Эта программа в конце концов породит корабли-рамскупы — лучшее из того, что может достигать околосветовой скорости в Медленной Зоне.
А быть может, ничего этого не понадобится, потому что Погибель видит Равну и Равна видит Погибель, и говорит ей инкапсулированный бог:
Правила меняются. Я иду. Иду. И буду куда быстрее, чем ты думаешь.
Равна задергалась и проснулась, ловя ртом воздух.
Она лежала на полу, правая рука болела от неудобной позы.
Наверное, я упала. Что за страшный сон!
Равна с трудом залезла обратно в кресло. Она была не в каюте «Внеполосного-II»: там бы автоматика сделала пол мягким еще до того, как она к нему прикоснулась. Оглядываясь, Равна попыталась понять, где она, но помнила только свой сон.
Провела рукой по боку кресла. Дерево, местная работа. Но стены — зеленоватые, плавно переходящие в такой же зеленоватый пол. Значит, посадочный модуль Детей, в подземелье Нового замка Резчицы. И это она так долго соображала! Уронив голову на руки, она ждала, чтобы кабина перестала вертеться. Когда головокружение прошло, Равна села ровно и попыталась подумать. Если не считать последних минут, все выглядело вполне разумно.
Она спустилась в катакомбы — проверить гибернаторы Детей. В этой части замка сочетались разные технологии — от допороховой эпохи до последнего слова техники Края: резьба на стенах нанесена молотком и зубилом, а освещают их лампы с «Внеполосного». Два года назад гибернаторы сняли со страумского посадочного модуля и поставили здесь поодаль друг от друга, чтобы обеспечить теплоотвод.
Половина гибернаторов сейчас уже была пуста, их пассажиры пробудились. Это почти все старшие Дети. Сейчас эти ребята жили в Новом замке или рядом с ним, некоторые ходили здесь в школу. Если как следует прислушаться, можно услышать взрывы смеха, сплетающиеся с бормотанием стай Стальных Когтей.
Так зачем же я пошла в модуль?
А, да!.. Снаружи она пробыла очень недолго, глядя в окна гибернаторов на лица малышей, которые еще спали, ждали во сне, пока наберется достаточно взрослых, чтобы обеспечить уход. В основном оживления будут рутинные, но некоторые из гибернаторов по результатам тестов оказались на грани поломки. Как спасти детей, лежащих в этих неисправных гибернаторах? Вот это и была причина сегодняшнего визита: пересмотреть протоколы по Тимору Ристлингу. Его пробуждение было первой попыткой работы с истощенными гибернаторами.
