Дорогу к гостевой зале маркграфа Гвор нашел быстро, правда, не без помощи взъерошенного мальчишки-поваренка, пойманного за локоть в коридоре. Тот едва ли не бегом проводил "благороднорожденного господина" и умчался. Выглядел он несколько испуганным.
У дверей неподвижными изваяниями замерли стражники, давешние ли или другие какие-нибудь, Гвор не вспомнил. Однако пропустили его беспрепятственно. В зале за столом с наспех прибранными остатками вчерашнего пиршества подперев кулаком подбородок сидел маркграф. Он тихо, зато изобретательно ругался на двух языках. Рядом замер слуга с ошарашенным выражением лица. Заметив Гвора, маркграф вскочил на ноги (даже не пошатнулся после вчерашнего!), прокаркал приветственно:
- Доброе утро, славный Гвор! Если оно хотя бы для тебя действительно доброе...
- И ты, благороднорожденный маркграф, прими мой поклон. Как пребывает твоя жизненная сила? В здравии ли?
- Какое может быть здоровье с таких отвратных новостей! - заметив недоумение Гвора, Бассет хмыкнул: - Что до сих пор еще не один вонючий сплетник в этом замке не разболтал тебе все в самых мельчайших подробностях?! Собачьи дети! Впрочем, вижу, что нет! Пошел вон! - бросил маркграф слуге.
- Как я и думал, Гвор, как я и думал... Все одно к одному, в гроб его с присвистом! Эта головная боль, принцесса Линая, чтоб ее, приказала стать лагерем на ночь в монастыре Древневеров. Другого места, япона мать, не нашлось!
Гвор тяжело вздохнул - понятно, допрыгалась древнеискательница!
- Да-да, вижу, ты уже понял. Естественно, ночью их долбаный костер заметил возвращавшийся дракон и решил выяснить, что это тут за долбаная иллюминация. На часах стоял воин из свиты принцессы, полный обмылок... не разобрался, ядрена-матрена, что за летающий демон припожаловал, завопил от страха и давай гвоздить в раздолбайского дракона из своего раздолбайского арбалета. Был бы на страже кто из моих людей, они бы с драконом договорились, в крайнем случае, мать бы его за хвост, дали бы временный откуп. А так охреневшая тварь разметала этих дерьмовых охранников, двоих насмерть, еще трех покарябала сильно, подхватила принцессу, чтоб ей перевернулось, дыхнула огоньком, да и улетела. Принцессины вояки-долбари пока потушили палатки, наспех перевязали раненых, пока разобрались что к чему - полночи прошло. К утру двое недотраханных драконом уродов приковыляли за помощью. Что теперь делать - не знаю. У меня в замке тридцать человек всего. Все как нарочно, ядри все лесом! Основные силы, йокарный морковь, в Ламоне, гоняют контрабандистов. С кем на ящерицу эту, едрить ее в корень, идти? Надо же кого-то и в замке оставить. Не дай Предвечный, Сажерга-раздолбыш что-нибудь такое непотребное удумает, молодой он, горячий, зараза, может и воспользоваться ситуацией, чтоб его перекосило. Я послал, конечно, гонца в траханную Новую Столицу. И капитану Кимеру в Ламон, да хрена ли толку? Гонец будет там хорошо если завтра к утру, да и Кимер едва ли сможет собрать отряд быстро... А-а-а... - маркграф обреченно махнул рукой. - За два дня этот крылатый боров, едри его налево, принцессу точно либо на завтрак, либо на коврик употребит. А там, глядишь, королевские меченосцы, раздолбаи хреновы, подойдут. И спросят так ласково, мать их: а где племянница Короля, разэтакий благороднорожденный князь марки?
По правде говоря, Гвор раскусил причитания князя марки едва ли не с первых слов. Тому просто совершенно не хотелось жертвовать снова своими людьми. Проще уж действительно сообщить Королю: пропала, мол, принцесса, дракон ее унес. Я предупреждал, а она не послушала. Теперь в Новой Столице действительно зашевелятся, племянницу Король любил. Без наследника он теперь, двух сыновей на Вековой войне похоронил. Так что за принцессу меченосцы порвут любого на лоскуты. Как бы только не было поздно.
Гвор уже понял, что надо делать и, чего врать, испугался. Одно дело рубиться с щитоносной фалангой мессинцев, с лахосами, с варварами, но не с драконом же! А с другой стороны - за такие дела Король, глядишь, и впрямь рыцарем поименует, да и с маркграфа за избавление от дракона можно будет что-нибудь содрать. Эх, была, не была!
- Скажи, князь, а красива ли принцесса?
Обрадованный Бассет расщедрился на неплохую лошаденку для оруженосца и окованный бронзой деревянный щит (свой верный треугольный тарч Гвор оставил в замке, как таким от драконьего пламени обороняться - вмиг раскалится!). Людей в подмогу маркграф не дал, зато Гвору удалось разыскать в арсенальной комнате старый заряд "плывущего огня". С такими штуками Гвор познакомился у мессинцев, научился с ними сносно обращаться, потому находке был несказанно рад. Проверив фитиль, он остался доволен и взял эту огнеметную пакость с собой. Будет чем дракона удивить.
Пока собирались, пока княжий ловчий растолковывал, где и как на Шатровом пике искать драконью пещеру, подумать над своей глупостью времени у Гвора не было. Зато после того, как выехали из ворот, принялся вполголоса ныть армигер - что-то там о единственном кормильце в семье, престарелой матери и сестренке-несмышленице. Гвор на него прикрикнул, парень затих, зато завопил благим матом внутренний голос. Ну, зачем ты, бестолочь, за это взялся?! Жить стало скучно?! Марлеттом-островитянином себя вообразил, три раза тебя через корыто! Славы и рыцарского звания захотелось?! Ну-ну... Может смыться еще дальше на запад, пока не поздно?
Гвор изводил себя долго, пока Седой не вынес его из-за очередного поворота. Тут-то все мысли вылетели из головы. Перед ним раскинулось большое йоменское поселение. Бывшее. Дракон недавно славно погулял здесь. Вместо приземистых домин гнилыми зубьями торчали какие-то обугленные головешки, да закопченные камни порушенных очагов. По краю леса тянулись неопрятные пятна разрытой земли - похоже, выжившие йомены остерегаются отстраивать деревню и живут пока в землянках. Большую часть деревни занимало огромное кладбище, наполовину затопленное болотом. Часть могил даже не имела надгробий - просто бурые глиняные холмы, утоптанные ногами. Некоторые ямы и вовсе не были засыпаны и в них, окутанные блестящими тучами мух, гнили десятки человеческих тел. Среди могил, подволакивая перебитую ногу, бродил тощий старик в одной рваной закопченной рубахе. Завидев Гвора, он приковылял ближе, поводил перед лицом желтой ладонью, отгоняя мух, и просипел:
- Сынки... Помогите, сынки... Мне б только балку отодвинуть... Они живые там... Один не слажу...
Навстречу двум незнакомым всадникам из-за почерневших кустов выбежала маленькая, щуплая фигурка. Гвор пригляделся, и его аж замутило. Ребенок лет десяти, худой до того, что выпирают кости, босоногий, в грубой дерюжине. Не поймешь, девочка или мальчик. Но не это в первую секунду привлекло его внимание - лицо и шею ребенка покрывал страшный ожог, а половина соломенных волос отсутствовала начисто.
