- Не топитесь ваше величество, умоляем вас! - хором закричали кардинал Ришелье и сенешаль.
- Раз вы так просите, то не буду, - согласился король. - - Но как вы догадались...
- Вы всегда наклоняете туловище вперед, машете руками и блажите "б-в-уа, б-в-уа", когда хотите утопиться, ваше величество, - отвечал кардинал с почтительным поклоном.
- Да? Не замечал за собой... Но как же мне быть, как? Ведь правишь, сил не жалеешь, и вдруг...
- Надо подумать, сир, - и кардинал замолчал, прижав палец ко лбу.
- Сенешаль, а ты что же? - упрекнул король. - Мог бы и ты разок подумать над государственным вопросом.
- Я? Подумать? - изумился сенешаль. - Зачем мне это, ваше величество? Кузен Ансельм как-то раз пробовал...
- Довольно, - оборвал король, - не хочу слышать про вашего извращенца-кузена.
- А! - меж тем молвил кардинал. - Все очень просто. Откуда наш граф пишет свое письмо? А, ну да, из Некитая. Так, а дата... август будущего года... прекрасно. Все ясно, ваше величество. Я понимаю дело так, что наш граф Артуа таким экзотическим способом сообщает о своей мечте путешественника и нижайше просит отправить его в эту загадочную страну.
- Она настолько загадочна, что я никогда о ней не слышал, - заметил король.
- Ну вот и пусть ищет, - с тонкой улыбкой отвечал кардинал.
- Отправим под стражей? - уточнил сенешаль, живо схватив замысел Ришелье.
- Ну, зачем же... Отправим с целью великих географических открытий, а во-вторых, с государственной секретной миссией. Как полномочного посла нашей милой Франции, сир, - вы понимаете?
- Боюсь, мадам Помпадур будет разочарована, - сказал Луи.
- Но граф сам так просит, - убеждал кардинал. - Видите дату в конце листка? Август будущего года. Значит, граф к тому времени уже достиг Некитая и отправил письмо.
Король повалился в кресло и в замешательстве заболтал ногой.
- Но, кардинал, как это можно получить ещё не написанное письмо? Граф ещё не пустился в путь, а письмо... уже да...
- По неисповедимой воле Господа нашего возможны и не такие чудеса, возразил кардинал Ришелье. - Ясней ясного, сие чудесное знамение однозначно выражает Вышний промысел.
- Выходит, графу Артуа предначертано быть в Некитае?
- Никакого сомнения, сир, - склонил голову кардинал.
Сенешаль приблизился к королевскому уху и негромко произнес:
- Про горчичники все-таки не забудьте, ваше величество. Кузену Ансельму помогло, так что...
- Да отстаньте вы от меня со своим Ансельмом! - вспылил Луи.
Получив срочный вызов во дворец к королю, граф Артуа был несколько удивлен, однако ничуть не встревожен и не заподозрил ничего из ряда вон. Конечно, его положение фаворита и близкого друга мадам Помпадур не могло вызывать особой благосклонности короля. Но, с другой стороны, эта близость имела место с ведома и, разумеется, с негласного одобрения его величества, так что...
Увидев, что его проводили не в парадную залу, а прямо в королевскую опочивальню, граф понял, что беседа будет носить исключительно частный характер. Он ломал голову, что же будет предметом аудиенции.
- Ваше сиятельство, его величество готов принять вас, - прервал его размышления голос советника короля, шевалье N***.
- Поручаю себя покровительству святого Варсонофия, - прочитал граф молитву, перекрестился и мужественно шагнул в раскрытую дверь.
Король Луи, одетый по-домашнему в стеганый ватный халат, сидел на постели, опустив ноги в таз с горячей водой. Он пристально вгляделся в лицо графа и произнес:
- Не удивляйтесь, дорогой Артуа, что я вызвал вас в такой час и принимаю в этом месте. Речь пойдет о деле столь важном, экстреннем и крайне секретном, что я могу поручить его только вам и при этом - исключительно посредством личной беседы.
Далее король сообщил ошеломленному графу, что возлагает на него миссию огромной государственной важности - путешествие в Некитай и встречу с императором этой страны.
- Перво-наперво, - наставлял графа лично король Франции, - помните: главная, истинная и единственная цель вашей миссии - это средство от импотенции. Но, - король воздел вверх указательный палец, - это ни в коем случае не должно обнаружиться. Для прикрытия делайте вид, будто ваша цель противодействовать интригам Англии в Некитае, а ещё - христианская проповедь аббата Крюшона. Ну, а если на вас нажмут, то валите все на нужды мадам Помпадур.
- Ваше величество, - граф чуть подался вперед.
- Не приближайтесь ко мне! - взвизгнул Луи. - Или отведаете моего горчичника!
- Слушаюсь, сир, - отвечал удивленный граф. - Я только хотел спросить, а нельзя ли кого другого вместо этого толстяка-иезуита?
- Нельзя, - отрезал Луи. - Написали Крюшон - значит, Крюшон.
- Как прикажете, ваше величество.
- Далее, по прибытии в Некитай, в августе будущего года, отправите мне донесение.
- Но, сир, почему именно в августе? - удивился граф.
- Написано - в августе, значит, в августе, - снова отрезал король.
Он долго всматривался в мужественное лицо с волевым подбородком бывалого ветрогонщика и закончил:
- Все, граф, идите. Вам будет трудно, но я в вас верю.
- О, государь, вы так добры...
- Не приближайтесь ко мне!..
Вечером в будуаре мадам Помпадур Луи виновато вздыхал.
- Ах, Помпи, Помпи... Все-таки какая грязная вещь политика... Из-за тщеславия кардинала я вынужден жертвовать лучшими дворянами Франции... Представляешь - мне пришлось отправить в Некитай графа Артуа, гордость нашего двора, одного из самых блестящих вельмож моей эпохи... А все почему - кардинал Ришелье опасается, что граф превзойдет его в анонимных ветрогонках.
Мадам Помпадур прекратила процедуру разоблачения короля и испустила вопль крайнего негодования:
- Ты отправил из Франции моего Артуа!
- Ну да, я же говорю - Решилье решил избавиться от своего соперника в ветрогон... Помпи, граф достанет там средство от моей импотенции! Помпи, он пришлет тебе новую клизму!.. Помпи...
Ничего не желая слушать, мадам Помпадур перехватила одной рукой свою ногу у колена и заболтала ей в воздухе. Другую руку она воздела вверх, закатила глаза и начала громко стонать:
- Фе-фе! Фе-фе! Фе-фе!
- Ах, Помпи, умоляю тебя, только не стреляйся! - вскричал испуганный король.
- Отчего ты решил, что я хочу застрелиться? - спросила мадам Помпадур, на миг перестав стонать "фе-фе".
- Ты всегда болтаешь ногой и вопишь "фе-фе", когда хочешь застрелиться, - отвечал Луи. - Я выучил смысл всех твоих телодвижений, даже самых незаметных, Помпи. Видишь теперь, как я люблю тебя?
* * *
Ходжа слез с осла, открыл ворота и ввел животное во двор. Никто не приветствовал его и не спешил окружить заботами и вниманием, как подобало бы при возвращении отца семейства. Он вошел в дом - там стояла мертвая тишина. В середине комнаты на тарелке на полу лежала какая-то тухлятина. От нехорошего предчувствия сердце Ходжи кольнуло. Допустим, его жена, Михри, отправилась с детьми к сестре, но куда мог деться этот старый пень, дед Батай?
