— Волка не бросай! — приказал кулаптр Сетену. — Вези следом!
Винт орэмашины из лечебницы завертелся. Паском запрыгнул вслед за носилками, а Тессетену и Нату в перелете отказали из-за возможности перегрузки, и те, смятенные, остались на земле.
— Ничего, ничего, — чтобы приободрить юношу, Корэй слегка похлопал его по плечу. — Обойдется. С ним ведь теперь Паском, а тот за здорово живешь воплощению ученика прерваться не позволит! А ты все сделал правильно, тебе не в чем укорить себя.
— Да не возьму я в толк, что его туда понесло! — досадливо выпалил молодой человек. — Нат? Что это с тобой, старина? Ты подняться не можешь, что ли?
Лапы волка в самом деле подгибались, словно он был тяжело ранен. Корэй ощутил, что зверь близок к смерти.
— Давай перетащим его ко мне в машину, — сказал советник. — Паском ведь велел забрать его в город…
— Эй, бродяга, чего это тебе приспичило занедужить? Кто сейчас станет с тобой возиться? Ну, крепись!
Сетен подобрал волка с камней и на руках перетащил в машину. Он был крепким парнем, а вот Корэю такую тяжесть уже и с места не сдвинуть, не надорвавшись.
По пути они молчали, а Сетен часто оглядывался и смотрел, жив ли Нат, уложенный на заднем сидении. Тот, как чувствовал, всякий раз приподнимал веко и косился на хозяйского друга мутнеющим зрачком.
По приезде они хотели оставить волка в машине, но тот из последних сил выкарабкался вслед за ними, и тем пришлось взять его вместе с собой в лечебницу, уговаривая персонал пропустить их в нарушение правил. Однако медики будто были предупреждены и не возражали против присутствия зверя.
Понимая, что опоздал уже повсюду, Корэй решил остаться с сокурсником младшего сына, чтобы узнать, чем все закончится.
Сетен сидел в кресле напротив и машинально поглаживал Ната. Парень по привычке прятал свой зловещий взгляд под густой гривой светло-русых волос и, сжимая непропорционально большие челюсти, катал под скулами бугры желваков. Да уж, подумалось Корэю, мало того, что приятель сына заполучил все приметы северянина — на современном Оритане это ему жизнь отнюдь не облегчит — так еще и уродился с такой внешностью, бедолага, что при первой встрече люди с непривычки шарахаются от его жуткого взгляда исподлобья.
— Когда ты его хватился? — прикинув, сколько могло пройти времени с момента падения и каковы шансы Ала выжить, спросил советник.
— Я? — будто очнувшись, тихо переспросил Сетен. — Я даже не знал, что он сбежал со свадьбы. Там такая кутерьма была… Ненавижу свадьбы! Расскажи мне кто заранее, что это такое, так мы с Ормоной удрали бы к дикарям и жили там, где никаких свадеб не нужно… А утром меня Нат разбудил… Если бы не он… — молодой человек смолк и покачал головой, а волк только дернул ухом.
— Господин Тессетен? — появившись из-за поворота в конце коридора, спросила женщина в целительской мантии с эмблемой кулаптория на груди — кристаллом, символизирующим чистоту родниковой воды. — А, советник Корэй! Пусть о тебе думают только хорошее.
— Да будет твой «куарт» един, — отозвался тот.
— Тессетен — это вы? — она снова перевела взгляд на юношу, и тот кивнул. — Вами интересуется господин, он представился вашим отцом и желает вас увидеть, — она слегка поклонилась Корэю как старшему и ушла.
Волк снова попробовал подняться, но уже не смог, только поглядел вслед другу хозяина и снова опустил голову на лапы.
Советник Корэй поглядывал на часы. Нет, пожалуй, он не сможет досидеть тут до развязки: дела не ждут, он не может отложить ведомственные обязанности.
— Что ж, пес… пойду я… не взыщи, — сказал он Нату. — Держись, свидимся еще.
Нат вздохнул. Советник скрылся за поворотом.
* * *
Паском один за другим просматривал снимки переломов, и с каждым разом лицо целителя становилось все мрачнее, хотя экран, куда вставлялись пленки, светился с прежней яркостью.
Ассистенты собрались вокруг него в молчаливом ожидании, а позади на операционном столе лежал, безжизненно вытянувшись, юный Ал.
— Кому и что ты хотел доказать, мой мальчик? — пробормотал кулаптр.
Так же, как Тессетен и советник Корэй, он не понимал, что загнало ученика на кручу, да еще и с утра пораньше.
Ополоснув руки, Паском промокнул их салфеткой, поднесенной одним из медиков, и погрузил в тонкие резиновые перчатки. На роду ученика значилась страшная насильственная смерть, и рисковать с такой судьбой ему было глупо. Алу просто повезло, что после падения он не повредил позвоночник и отделался лишь ушибом головного мозга — сильным, но не смертельным. Однако руки и ноги он поломал сразу в нескольких местах, и заживать все это будет долго, особенно открытый перелом у локтя…
— Приступим же, — негромко велел Паском помощникам, и все подошли к столу, а кулаптр первым делом склонился над выступившим обломком кости руки. — Анестезия…
* * *
Учитель хозяина выглянул из комнаты, откуда сильно несло какими-то резкими и отвратительными запахами. Волк уже не верил, что доживет и дождется его.
— Теперь все решит только время, — сказал Паском, присаживаясь возле вернувшегося из приемной Тессетена. — Ты не знаешь, для чего он полез туда?
— Не поверите, господин Паском — для меня самого это загадка… — судорожно сглотнув после первой фразы кулаптра, ответил Сетен. — Он ведь никогда не увлекался альпинизмом, да и в горах мы бывали только на пикничках…
— Но что-то же его сманило? Или — что хуже — кто-то… А где была ночью твоя невеста?
— Причем же тут моя невеста?
— И всё-таки?..
— Со своими гостями у себя дома. Все в соответствии с этой глупой традицией…
Паском хмыкнул и зашел с другого бока:
— Неужели Ал не поделился с тобой своими планами? По-моему, он доверяет тебе, как самому себе… Был ли кто-нибудь в его окружении, чьим мнением он дорожил и кому подчинился бы в подобной затее — забраться на гору без специальных приспособлений?
Сетен поджал губы в попытке вспомнить и, поведя плечами, отрицательно мотнул косматой головой.
— Да н-нет… пожалуй… Во всяком случае, я таких не знаю… Он всю ночь забивал мне голову своей астрофизикой, какими-то терминами, экзаменационными делами… Мне пришлось попросить его заткнуться: право, я же не доканываю его словечками из области экономики! Только я сомневаюсь, что это моя просьба повергла его в самоубийственный шок и погнала на Скалу… Может, это его от учебы переклинило, а?
Паском озабоченно вперил взгляд раскосых черных глаз в волка.
— Очень плохо…
