- Просто замечательные, - убежденно сказала Нэнси.
- Классные, - подтвердил Ральф.
- Они прекрасны, - серьезно произнес Генри.
- Я видел потрясающую руку в Британском музее, - начал м-р Кенинсби, ощутив, что и ему пора сказать веское слово, - какого-то царя, наверное, египетского. Гигантская голова, а перед ней - огромная рука со сжатым кулаком. - Он для наглядности сжал кулак.
- Я знаю, о чем вы говорите, - кивнул Генри, - это статуя Рамзеса, а рука называется "Рука власти".
- Рука Власти! Мне показалось, что такая рука больше подходит убийце. Нет, конечно, это величественно, - и Нэнси без всякой связи с предыдущим добавила:
- А перед кофе, пожалуйста, покажи нам карты.
Кенинсби опять не нашелся с ответом и мрачно согласился. Когда все поднялись, ему пришлось уточнить у сестры:
- Где они, Сибил?
- В ящике, у тебя в кабинете, - отозвалась она. -И каталог там же.
- Каталог? - поразился Ральф. - Да он был пижон! Завести, что ли, каталог своих старых теннисных ракеток?
- Эти карты, - подчеркнуто торжественно произнес м-р Кенинсби, - не какие-то там потрепанные игральные колоды. Это весьма ценная и редкая коллекция знаменитых карт, в некотором смысле, полагаю, бесценных. Собрать ее стоило немалых трудов.
Нэнси ущипнула Генри за руку, когда они вслед за ее отцом выходили из комнаты.
- Знаешь, он ведь говорил то же самое и раньше, пока они ему еще не принадлежали, я сама слышала.
- Ты говоришь, бесценные? То есть стоят больших денег? - заинтересовался Ральф.
- Не могу сказать наверняка, сколько заплатили бы коллекционеры, но речь идет о весьма значительных суммах. - С этими словами м-р Кенинсби открыл большой деревянный ящик и, вспомнив о Британском музее, повторил мрачно:
- Весьма и весьма значительных.
Сибил достала из ящика солидный гроссбух и предложила:
- Если хотите, я буду читать описания, а кто-нибудь станет называть номера. - Каждая колода помещалась в отдельном кожаном футляре с узкой белой полоской для номера.
- Садится! - заявил Ральф. - Чур, я буду называть номера. Они по порядку идут? Что-то не похоже. Номер девяносто четыре.
- Пожалуй, читать лучше мне, Сибил, - сказал м-р Кенинсби. - Я часто слышал, как Дункан рассказывал о них, и вообще так уместнее. Ты доставай их и называй номера. А молодые люди смогут посмотреть.
- Тогда, будьте добры, подвиньте мне вон то кресло, Генри, - распорядилась Сибил. Ее брат уселся по другую сторону маленького столика, а "молодые люди" столпились вокруг.
- Номер..., - начала Сибил и остановилась. -Ральф, если тебе не трудно, перейди на ту сторону, где Нэнси и Генри, тогда я тоже смогу посмотреть.
Ральф подчинился, не сообразив сразу, что, давая тетушке возможность посмотреть, он сам терял возможность наблюдать за влюбленной парочкой. Сибил, добившись максимального эффекта без видимых потерь, начала снова:
- Номер...
- Боюсь, что тебе это не очень интересно, тетя, - извиняющимся тоном проговорил Ральф.
Сибил только улыбнулась и в третий раз произнесла:
- Номер...
- Не помню ни одного случая, чтобы твоей тете что-то оказалось не интересно, - строго проговорил м-р Кенинсби, отрываясь от каталога, но обращаясь не столько к Ральфу, сколько к Сибил. - И как только ей это удается, хотел бы я знать!
- Папочка, - пропела Нэнси, - тетя у нас - совершенное чудо, но, может быть, мы пока отвлечемся от этой темы и займемся картами?
- Сейчас как раз и "займемся", как ты это называешь, Нэнси, - ответил отец. - Не забывай только, что для меня это суровое испытание, и отнесись к этому посерьезнее.
Нэнси под столом крепко стиснула руку Генри и смолчала. В тот момент, когда сосредоточенная тишина грозила перейти в гнетущую, голос Сибил четко произнес:
- Номер девяносто четыре.
- Девяносто четыре, - прочел м-р Кенинсби. -Франция; около 1789 г. Предположительно, по рисункам Давида. Особая революционная символика. В этой колоде валеты представлены как крестьянин, нищий, трактирщик и санкюлот соответственно; дамы представляют Марию Антуанетту; у каждой - красная полоса вокруг шеи - след гильотины. Короли отсутствуют. Над тузом помещается красный колпак, как символ свободы. По краю каждой карты идет девиз: "Республика, единая, свободная, нерушимая".
- Номер девять, - Сибил достала следующую колоду.
- Девять, - прочел м-р Кенинсби. - Испания, XVIII век. Дворцовые карты на церковные темы кардиналы, епископы, священники. Карты никогда не использовались. Вероятнее всего, были нарисованы в посвящение или в благодарность. Сведения о лицах, изображенных на портретах, смотри в приложении.
- Номер триста сорок один, - сказала Сибил.
- "Очень редкий экземпляр, - произнес м-р Кенинсби. - Одна из древнейших колод Таро. Установить ее происхождение не удалось; карты схожи с колодой XV века из Лувра, но, возможно, созданы еще раньше. Материал - папирус необычной выделки. Четыре масти - обычные для символики Таро жезлы, мечи, чаши и монеты. Порядковые номера Старших Арканов указаны на каждой карте римскими цифрами". Итак, перечисляю: номер один - Жонглер, два - Императрица, три - Верховная жрица, или папесса...
- Кто? - не удержалась Нэнси. - Папа Иоанна? Прости, папочка, я не хотела тебе помешать.
- Четыре - Папа или Иерофант, пять - Император или Правитель, затем по порядку: Колесница, Влюбленные, Отшельник, Воздержание, Сила, Правосудие, Колесо фортуны. Повешенный.
- Славную партию в бридж можно было бы сыграть, - заметил Ральф. - Хожу с "Повешенного"! Повисла неприятная пауза.
- Ральф, если тебе смешно... - начал м-р Кенинсби и замолчал.
- Давайте продолжать, - предложила Сибил. - Я сама сказала бы какую-нибудь глупость, но Ральф меня опередил. Захватывающе интересно!
М-р Кенинсби буркнул что-то под нос и продолжил:
- Смерть, Дьявол, Падающая башня. Звезда, Луна, Солнце, Страшный суд... он приостановился, чтобы поправить очки. Остальные в полной тишине ждали продолжения. - Двадцать первая - Мир, и последняя карта, нулевая - Шут.
- Ноль обычно бывает в начале, - заметил Ральф.
- Не обязательно, - сказала Сибил. - Он может стоять где угодно. Ноль вообще не номер, скорее его противоположность.
Нэнси оторвалась от карт.
- Ловлю на слове. А как с числом десять? Ноль там - номер, потому что он часть десяти.
- Совершенно верно, Нэнси, - подхватил Кенинсби с тайным удовлетворением. - По-моему, девочка поймала тебя, Сибил.
- Ну, если вы считаете, что любое соединение нуля и единицы действительно составит десятку... -Сибил улыбнулась. - Может, это относится не только к числу десять?
- Но мы же не об этом, - торопливо перебила Нэнси. - Разве они не замечательные? Только зачем они нужны? И что означают все эти рисунки? Генри, почему ты так странно на них смотришь?
