Коршак объявил о банкротстве и тут же принялся сколачивать какую-то дурацкую корпорацию для очередной издательской авантюры. Она провалилась. Коршак потерял свой бизнес, свою контору, свою собаку и жену и стал конферансье в каком-то третьеразрядном ночном клубе. Нашел, наконец, свое настоящее место в жизни. Так мы думали некоторое время. А потом у Коршака умер богатый дядюшка, оставив племяннику изрядное наследство. Тот перебрался в Калифорнию, где, как я слышал, провалил экзамен по юриспруденции и не сумел осуществить свое желание заделаться юристом. Впрочем, другие источники уверяли, что он таки стал преуспевающим адвокатом.
Я никогда больше не встречался ни с ним, ни с Дикти, но кое-какие вести о них доходили до меня от агента, который вел мои дела с аргентинским издателем. Коршак продал права на издание «Любовников», хотя наш договор давно уже потерял силу из-за невыплаты обещанной суммы. Но, что еще хуже, Коршак даже не дал себе труда выслать покупателям рукопись.
Мало того: Мел Тернер нарисовал для обложки «Любовников» изумительную иллюстрацию. (Я видал ее во время посещения «Шасты».) Коршак ему не заплатил, однако иллюстрацию не вернул.
Для нас с Бетти наступили тяжелые времена. Насколько тяжелые — в это я углубляться не стану. Мне пришлось распрощаться со званием свободного писателя, и я пошел работать на молочную фабрику. Это поддерживало меня в хорошей физической форме, а кроме того я мог лопать на работе мороженое до отвала. Издательство «Покит букс» было настолько шокировано первым столкновением с миром научной фантастики, что попросту умыло руки. И поскольку роман о Мире Реки оказался никому не нужен, я сунул рукопись в стол.
Году в 1963-м или в начале 1964-го, через одиннадцать лет после создания первой версии романа, я жил в Скоттсдейле, штат Аризона, и писал технические тексты для отдела военной электроники «Моторолы». Рынок научной фантастики в ту пору значительно расширился. Работая по вечерам и выходным, я кардинально переделал первую версию романа о Мире Реки.
Первая версия была объемом в 150 000 слов. Вторая, насколько я помню, — около 70 000. Третья получилась порядка 137 000 слов.
Мой герой, прототипом для которого послужил сэр Ричард Фрэнсис Бертон, именовался в первом варианте Ричардом Блэком. Сэм Клеменс — Сэмом Холли. Настоящие имена я не употреблял по той причине, что боялся, как бы их потомки или родственники не вчинили мне судебный иск. Федор Борбич из первой и второй версий — это, конечно же, Федор Достоевский. Почему меня так волновала перспектива судебных преследований со стороны его возможных потомков — я и сам не пойму. Возможно, мне просто казалось, что исторические личности лучше изображать под вымышленными именами. Хотя нет. «Буйный Билл» Хикок фигурировал у меня под своим именем. Но у него, насколько мне известно, не было детей.
Эверетт Блейлер, бывший в ту пору техническим консультантом «Шасты», сказал мне, что не видит никаких оснований, мешающих мне употреблять настоящие имена Бертона и Клеменса. Во второй версии я изменил фамилию «Холли» на «Клеменс», но Бертона по каким-то соображениям, которых уже не помню, оставил Блэком.
(Примечание. Блейлер понятия не имел о мошеннических планах Коршака. К тому времени, когда истина выплыла наружу, он давно уже порвал все отношения с «Шастой».)
Езекиил Харди появился у меня уже в первой и во второй редакции. Он был когда-то реальной личностью, и его имя можно найти в начальной части «Моби Дика». Вернее, его эпитафию. Но в сериале, опубликованном издательством «Путнам», Харди возникает лишь в книге третьей, «Темные замыслы», и играет куда менее значительную роль, нежели в первых вариантах.
Филлис Макбейн, любовница Бертона (Блэка), — персонаж вымышленный, хотя и списанный с женщины, которую я когда-то знал. Она фигурирует в первых трех версиях. Алиса Харгривз появилась лишь в третьем варианте, как любовница Фрайгейта.
Джо Троглодит, он же Титантроп, стал в третьей версии романа Джо Миллером.
Гольдберг превратился в Льва Руаха.
В третьей редакции я довольно сильно изменил сюжет, выкинул некоторых персонажей и ввел множество новых. Чарбрасс стал Фаербрассом. Пароход, построенный Клеменсом, обзавелся электродвигателем. Почему, в самом деле, не использовать питающие камни — источник энергии куда более мощный, чем дрова, и к тому же легкодоступный?
Пока Рэндалл Гарретт жил вместе с нами, я подбросил ему несколько идеек для рассказов, и он отплатил мне тем же. Именно ему принадлежит идея управляемых паром пулеметов, бывших на борту парохода «Внаем не сдается». Он вообще любил всякие технические штучки. И это опять-таки он в деталях разработал конструкцию заряжаемых с казенной части пороховых пистолетов пятидесятого калибра, стреляющих пластмассовыми пулями.
В первой версии романа Река вытекала из моря на северном полюсе Мира Реки, прочерчивала извивами одно полушарие, огибала южный полюс и текла через другое полушарие обратно в северное море. Во второй редакции география и источник Реки изменились (смотри прилагаемую карту). Не знаю, почему я изменил начальный замысел. Возможно, решил, что так более практично. Тем не менее в третьем варианте я вновь вернул Реке ее извилистый путь по Мидгарду[1], как это было вначале.
В общем, в этой книге пытливый читатель найдет много такого, что можно сравнить с окончательной версией, вышедшей в издательстве «Путнам».
Мне казалось, что третья редакция романа под названием «В долгу за самую Реку» была лучше первых двух. Я послал рукопись Бетти Бэллэнтайну, который вернул ее, заметив, что это произведение скорее приключенческого жанра. Меня его замечание несколько удивило, поскольку «Зеленая Одиссея», опубликованная издательством «Бэллэнтайн букс», тоже была научной фантастикой приключенческого типа, равно как и некоторые другие книги. Пусть даже роман мой не был столь глубок, как «Критика чистого разума» Иммануила Канта, но в нем определенно было много новых идей и несомненная философская основа.
Разочарованный, однако не павший духом, я послал рукопись Фреду Полу, издателю журналов «Гэлэкси», «Уорлдс оф иф» («Вероятные миры») и «Уорлдс оф томорроу» («Будущие миры»). Пол вернул мне ее, заметив, что она слишком длинна и одновременно слишком сжата. Концепция, мол, чересчур грандиозна для одного романа, а может, даже и для двух. Почему бы мне не переписать ее в виде серии повестей, которая могла бы выйти в одном из его журналов? Это дало бы мне возможность развить громадный потенциал Мира Реки.
О'кей. Блестящая идея. И снова переделка, версия четвертая. Теперь моя история начиналась двадцатью годами раньше, чем в трех первых вариантах, — начиналась со смерти Бертона и его последующего воскрешения в числе остальных тридцати пяти миллиардов на берегах Реки.
