— Но Холм нужен мне для работы! — возмутился Санго Риот, забыв про почтительность. — Я должен поддерживать связь с разведчиками в иных мирах? Как соблюдать режим секретности, если во время сеанса связи какая-то компания торчит за спиной и комментирует все мои распоряжения?!
— Пользуйтесь особым, жутко секретным разведывательным языком или отгородитесь ширмой! — посоветовал доктор Бэра и отключился.
Санго Риот только и мог, что злобно глянуть в потухший экран. Он находился на Холме Прощаний, в замаскированном под группу скал секторе разведцентра по другую сторону забора типа «мираж» играла странная пара. Мужчина в потрепанной одежде, не асторянин и даже не пограничник, и девочка-подросток, очаровательно-неуклюжая асторянская красавица. Ее Санго Риот знал. Дочь Роны-сан, врача-инспектора Асторы на Границе. Большое начальство для любого пограничника. Любой асторянин— большое начальство. Профессионального пограничника Санго Риота играющие у забора сверхсекретного центра раздражали до багрового тумана в глазах. Мало ли чего там приказал — или запретил — доктор Бэра! Догоняшки на пограничной полосе — кощунство! Вот превратить бы здесь все в неприступную крепость … Хотя есть нерушимый барьер Асторы. Загадочная система самозащиты сверхцивилизации, действующая по загадочным принципам. Вот он, никуда не делся, дрожит струями теплого воздуха. Последние годы Санго Риот по-всякому пытался преодолеть его — в целях контроля надежности! — но не преуспел. Соответственно и сама Астора оставалась для него непознанной. Охрана того, никто не знает чего.
И Санго Риот решил: приказ о статусе положено выполнять, конечно, но защита границы прежде всего. Холм Прощаний — слишком важное место в сплетении миров, чтобы на нем гулял кто ни попадя. Или играл там в догоняшки!!!
Приближался миг заката — фантастический, безумный праздник всех красок неба, но, увы, длящийся лишь мгновения. Доктор Бэра схватился за инструменты художника. Повторимыми средствами передать неповторимость красоты — это ли не увлекательно?! Видел бы Санго Риот … Он и так уже начинает подвергать сомнению авторитет работодателей. И их разумность. Пускай. У каждого своя задача. У Санго Риота относительно простая: махать кулаками, стрелять, защищать границу Асторы от себе подобных. А у доктора Бэры задачи сложные: как, например, избежать неизбежной ситуации, когда вооруженная защита начинает помыкать безоружными защищаемыми. Ясно ведь, что не послушается Санго Риот, наложит свою могучую серую руку — с бластером — на Холм Прощаний, из лучших побуждений наплевав на свободы асторян. Правда, данная ситуация не опасна: что делать, асторяне знали еще пять тысяч лет назад.
Поэтому доктор Бэра мог азартно запечатлевать неповторимый закат Асторы, сравнимый по красоте разве что с неповторимым рассветом Асторы, выкинув из головы и Санго Риота, и варвара, играющего с Анико-сан на Холме Прощаний в догоняшки
3
— Today is, perhaps, the last day for us, — предупредил я Анико на языке, который, я надеялся, походил на мировой.
— Why? — искренне изумилась она.
Ну как при моих скудных возможностях объяснить существу чужой культуры подозрительность больничной службы, провожающей нас с Анико похабными взглядами; их тупое недоумение — и возмущение! — нашей странной разновозрастной дружбой; их рвение угодить асторянской благодетельнице, начальнице больничного комплекса и каким-то боком матери Анико? Сначала они взялись за меня по поводу избиения чиновного племени. Взялись — и отпустили. Что сделаешь с человеком, у которого ничего нет? Ну, отберешь свободу. Я вычеркнул из своей жизни тюремную неделю, записал опыт познания жизни в Границе. Тогда они заперли меня в палате для усиленного лечения, заключавшегося преимущественно в отсутствии еды. Ослабевший от голода человек не способен на агрессию по чисто техническим причинам, вот на что был расчет. Лечение продолжалось до момента, когда санитар неосторожно вошел в палату один, посчитав меня достаточно ослабевшим. Вышел один я, а он остался вспоминать свое былое надо мной превосходство. Это при условии, что без сознания что-то вспоминается.
И вот я, голодный и свободный, иду с Анико к Холму Прощаний, и мне становится понятным его название.
— Откуда ты знаешь, что я колдунья? — в упор спрашивает Анико. — Скажи, и я обещаю, что познакомлю тебя с мамой. Все стремятся с ней познакомиться, потому что это очень почетно. Ведь она — арт.
— Арт — это богиня? — бормочу я равнодушно. — И что? Я безбожник.
— Я точно познакомлю тебя с мамой! — решает пораженная Анико.
Я не говорю ей, что мама наверняка уже знает про меня все. Даже то, чего не было. Особенно то, чего не было.
Она встретила нас на Холме Прощаний, одна, без охраны и сопровождения, напряженно-звонкая и горящая гневом. Анико, чуткий тюльпан, сразу сникла.
— Не бойся, — сказал я ей. — Никого не бойся. Я всегда с тобой. Даже если меня нет рядом.
— Барьер Асторы нерушим, — обреченно пробормотала девочка. — Он не пускает чужих. А меня теперь не пустят сюда.
Мама сказала-пропела-проворковала дочери что-то иронично-насмешливое, взяла за руку, и они отправились по тропинке вниз. Верно: со мной разберется и больничная обслуга.
Я заступил ей дорогу. Взгляды скрестились. Мои глаза сказали ей очень, очень много неприятного. А чтоб было понятней, я добавил на родном языке:
— Ну ты и дрянь. Посмеешь обидеть Анико, я твою Астору переверну.
— Анико-сан, — тихо поправила девочка, и они отправились через барьер в свой мир. Запросто, без звездолетов и кабин нуль-переходов, просто по тропинке на ту сторону холма. Что это другой мир, я не сомневался после того, как увидел пляску цветов в закатном небе Асторы. На Границе такого не было и быть не могло. Зачем Границе бесплатная красота?
А женщина вернулась. Одна.
— Ронна-сан, — представилась она сумрачно.
— То есть Ронька, — брякнул я.
Она насторожилась на интонацию, но ничего не последовало, И она легким жестом показала: проходите, будьте, мол, гостем. Очень мило, если учесть, что тропа заколдована и барьер жжется. А плевать! Я пошел вперед и услышал тихое ах, когда нерушимый барьер Асторы пощекотал мне лицо теплым ветром. Пожалуй, техника Асторы лучше хозяев разбиралась, кто здесь свой и кто чужой.
— Куда и зачем мы идем? — спросил я хозяйку мира из принципа на родном языке.
Она внезапно ответила так же:
— Будьте моим гостем, воин.
И добавила виновато:
— Я не дрянь. Я просто очень, очень занята. Я же арт. Спасибо, что развлекли мою красавицу и дали ей радость первой победы. Она хочет, чтоб вы и дальше сопровождали ее по жизненному пути. И я хочу.
