Всмотревшись, я не мог сдержать улыбки. Правильно был обозначен год и только.
— Нынче у нас осьмнадцатый день июня, сударь, а по вашему так уже июль начался, — сказал я не без насмешки.
Вова смутился.
— Что вы говорите? Этого не может быть. — Он хлопнул себя ладонью по лбу. — Ах, черт! Забыл про старый стиль! — И, нажимая на кнопочки, поправил дату.
— А теперь, — сказал я уже открыто смеясь, так как оба слова, июнь и июль, были написаны с «иже», — не соблаговолите ли исправить ошибку грамматическую.
По малограмотности ли своей, либо по тупости понятия, но долго не мог он разобрать, чего же я хочу. Лишь когда я веткой вычертил на песке правильное написание слов, Вова обрел былую развязность.
— Ага, так оно, значит, у вас через это латинское «и с точкой» пишется. Забавно. Но, ваше превосходительство, я уже говорил. Мастер француз. Что с него взять? Я ему сказал: «Ты мне не как королю, а по-нашему сделай»…
— Так вы, оказывается, все-таки изъясняетесь по-французски, — съязвил я.
— Нет, — ответствовал Вова, как бы и не замечая насмешки. — Жан Поль жил как-то в России и говорит по-русски. Но, сами понимаете, ваше превосходительство, пишет неграмотно.
Обнаруженные в механизме недостатки вернули мне здравость суждений и то, что я поначалу принял было за восьмое чудо света, предстало передо мной в истинном свете, как чрезвычайно искусная работа некоего умельца, по всей видимости, из одной шайки с этими мошенниками и такого же малограмотного. Я по-прежнему сильно желал стать обладателем диковинной вещицы, однако твердо решил платить лишь резонную цену. Я вновь спросил Вову, сколько он желает получить за циферные часы.
— На что мне деньги, ваше превосходительство, — снова начал он ломать из себя шута. — Все равно ведь пропью. Я на алмаз часики меняю. Свататься сегодня буду, а у нас в роду мужчины, сватаясь, всегда вручали невесте крупный алмаз. Сами понимаете — традиция. Не могу не следовать.
Из всего услышанного мною сегодня я мог понять, что незадачливые мошенники, боясь гнева главаря ихней шайки, хотят успеть заменить подсунутый им фальшивый бриллиант на настоящий. У меня имелось как раз несколько неоправленных бриллиантов, соответствовавших, на мой взгляд, по цене циферным часам. Я пригласил всю компанию пройти в усадьбу.
Не без умысла предложив промокшим своим гостям переодеться, я вызвал ключницу, приказал проводить их и принести имевшуюся в доме одежду. Оставшись в гостиной, я уселся в любимое мною штофное кресло и, раскурив чубук, задумался над тем, кто же в конце концов эти люди. Шарлатаны, актеры, бродяги, озорничающие отпрыски благородных семейств? Ни под одну из этих мерок они не подходили вполне.
Комната, куда проводили мужчин, помещалась прямо за перегородкой, и мне слышно было, как очень скоро у них начался довольно громкий спор, суть которого была мне не вполне ясна, ибо множество слов напоминали исковерканную на русский лад латынь. Время от времени они прекращали свои раздоры, но лишь затем, чтобы дружно обругать мои гусиные перья.
Наконец Александр что-то доказал Вове, после чего тот долго и скверно выражался.
Позже ключница, подглядывавшая за барышнями, рассказывала мне, что те с охами и ахами перемерили по очереди все принесенные им платья и всё жалели, что их никто из знакомых не увидит.
— Поди, каждой охота в барском платье покрасоваться — добавила Глашка, отличающаяся большой рассудительностью.
Несколько времени спустя все собрались в гостиной. Молодые люди были необычно, даже торжественно, серьезны. Девицы же прыскали в ладошки и отворачивались, едва взглянув друг на дружку. И, право, было отчего, даже я не сумел сдержать улыбки. Одеты они были так же неумело, как куклы моей трехлетней племянницы. Было совершенно очевидно, что они чуть ли не впервые видят модную одежду, и я обрадовался своей выдумке. Их происхождение больше не могло быть для меня загадкой.
Я предложил им на выбор несколько порядочной величины бриллиантов. Однако вся компания казалась крайне разочарованной.
— Только такие маленькие? — обиженным голосом произнесла Марина. В новой одежде обнаженные ноги не лезли прежде всего в глаза, и я мог спокойно рассмотреть ее лицо. Красота его произвела на меня сильное впечатление. Я, помню, собрался было сказать ей комплимент, но тут Вова резко выпалил:
— Не пойдет! — и я вспомнил, среди кого нахожусь.
— Ваше превосходительство, а не найдется ли у вас более крупного алмаза? — вступил в разговор Александр.
Я велел принести свой индийский солитер. При виде его глаза моих гостей загорелись.
— Даже слишком большой, — восторженно воскликнула Валентина.
Вова заметно оживился.
— Это ничего, что большой, я за пять минут укорочу контакт и отрегулирую подвеску.
В этот самый момент в голове моей мелькнула мысль, правильность которой была подтверждена всем дальнейшим ходом событий. Кто-то, зная ценность солитера и желая обладать им, направил сюда мошенников с единственно этой целью. Слышанный мною в парке обрывок разговора следовало теперь понимать так, что их хозяин снабдил преступников фальшивым бриллиантом, дабы незаметно подменить мой солитер.
Конечно, следовало бы сразу выставить всю компанию, но прельщенный циферными часами, я готов был рискнуть, лишь бы их заполучить.
— Но, господа, — сказал я, — вам придется обуздать ваши аппетиты. Я ценю индийский солитер в десять, а то и двадцать раз дороже ваших часов.
Гости мои сразу приуныли. И только я было подумал, что будет странно, если они не предложат мне сыграть в карты, как Александр произнес:
— Не соблаговолит ли ваше превосходительство принять часы как ставку в картежной игре?
С минуту я колебался. Не приходилось сомневаться, что мне предстояло бы вступить в игру с компанией шулеров. Наконец, я решил положиться на свою долговременную опытность.
— Право, не знаю, — небрежно ответствовал я, — не хотите ли разве прометать банк.
— Да нам все равно, — сказал Александр. — Вы только правила игры объясните.
Я, уж в который сегодня раз, сдержал усмешку. Это было совершенно нелепо — делать вид, будто и фараон тебе не знаком. Весьма коротко я объяснил правила. Они, видно, поняли, что переиграли, не стали переспрашивать и сделали вид, что разобрались в игре с полуслова.
— А теперь, господа, — насмешливо произнес я, — вот вам мои условия. Само по себе разумеется, по праву хозяина метать буду я. Играть будем моими картами. Прошу принять к сведению, что ни на каких других условиях игра не состоится.
Как ни странно, суровые мои требования, начисто, казалось, исключившие возможность мошенничества, были приняты безо всяких возражений. Я распечатал колоду и стасовал карты. Все четверо, не исключая особ женского пола, сели против меня. Первым оказался Вова, который, бесцеремонно развалясь в кресле, снял и поставил свою карту. Он все не терял надежды смухлевать, и мне пришлось напомнить ему, что следует загнуть карте угол и поставить на них часы.
