- Что ты можешь сделать? И как запретишь? Если сам не можешь дать мне ребенка?
Эртхиа повернулся и молча вышел. Ему пора было в Дом Солнца.
О сестре
Он не хотел идти через внутренний двор, где наверняка еще сидели жены, обсуждая свое самочувствие и радостные надежды, похваляясь недомоганиями и опасениями. Едва не крадучись, он обогнул двор по веранде, проклиная все на свете, а более всего - женщин, из-за которых мужчина и повелитель в собственном доме хуже вора, с утра крадется в обход. Но было невмоготу улыбаться им, а обругать - не за что. Справедливость же мнил Эртхиа отличительной чертой и достоинством сильного.
В собственных покоях не нашел он успокоения: раб поклонившись доложил, что прибыла царственная супруга бога Ханиса, сестра государя Эртхиа, почтенная Атхафанама. И хочет видеть брата.
Эртхиа взвыл сквозь зубы и повелел:
- Одеваться!
Пока ему расчесывали и умащивали благовониями волосы и бороду, пока надевали и стягивали многослойным поясом штаны, да наверх рубашку, да поверх рубашки кафтан, а потом еще пояс - любимый царем широкий пояс лучника, усаженный железными бляхами, да натягивали сапоги, да покрывали голову расшитым платком, даобвивали поверх этого другим, скрученным в жгут и перевитым золотыми шнурами и жемчужным низаньем, да прихватывали рукава браслетами над локтями и на запястьях, да укладывали оплечье и золотой нагрудник, да подавали кинжал, который он заткнул за пояс, и меч в ножнах, которые он пристегнул к поясу... нет, не успокоилась душа, не отошла от обиды.
Для нее, для нее одной оставил родной Хайр и пошел против отца, для нее же делил кров и пищу с немытыми кочевниками-пастухами, водил их по степи, сбивал в войско... Все тут вспомнил Эртхиа, чего и знать не хотел. Ведь в ту самую ночь, когда натравила на него бывшего раба, Аэши-побратима, друга дорогого, и он по рукоять всадил нож, насмерть... Ведь в ту самую ночь понесла своего ублюдка от родного брата, от другого побратима Эртхиа.
Ох...
Эртхиа только вздрагивал от клокочущего внутри. Пелена застилала глаза, вокруг головы тонко, тягуче звенело.
- Где царица Атхафанама? - спросил он. Никто из видевших его сейчас не мог видеть, как он похож на своего отца.
Ему указали дорогу и проводили в сад.
Атхафанама сидела у фонтана, там же, где - и часа не прошло, - Эртхиа здоровался с женами. И тремя дорогами сразу побежали мысли Эртхиа, когда он увидел сестру.
Во-первых, была она с его старшей женой Джанакиярой - одно лицо, одна стать. Ведь Джанакияра им приходилась родственницей и по отцу, и по матери. Только раньше Атхафанама, вдосталь накочевавшаяся по степи, была смуглее, стройнее, вольнее в движениях и речах. А теперь казалась почерневшей и иссохшей, и Эртхиа, никогда особенно не заботившийся о сестре (самовольно ведь пошла за Ханиса, без спросу и благословения!), испугался, как он раньше не замечал, что какая-то злая хворь изводит сестру. Ведь одни они были здесь родные друг другу, и вместе пережили бегство из Хайра и войну в степи. Джанакияра - не то. Общность судьбы сильнее общности крови и ложа.
Во-вторых, сидел на руках у Атхафанамы маленький Ханис, а тетка, глядя жалобно ему в макушку, гладила воспламененные солнцем рыжие кудри, такие же, как у ее мужа. Сама-то она не могла ему родить. И Эртхиа, еще корчась внутри от старой, старой обиды, понял, какая мука источила сестру. Но, нахмурясь, одернул ее:
- Избалуешь мне мальчишку!
Атхафанама вздрогнула, сорвала руки с головы Ханиса, смяла пальцы, виновато улыбнулась брату.
- Он еще маленький, не избалую.
Эртхиа нахмурил брови, повел взглядом по сторонам, откашлялся строго. Тут же с галереи сбежали няньки, подхватили рыжего Ханиса с теткиных колен. Увидев Эртхиа, Ханис потянулся к нему руками, растянул улыбку: крупные белые зубы еще не все выросли у него и такой забавной была его улыбка, точь-в-точь как у Кунрайо, что мысли Эртхиа, побежавшие по третьей дороге, наконец добежали, и он прикусил губу, и прокусил, спасаясь от стыда. Это Ханис-то маленький - ублюдок? Да я горло любому... Эртхиа протянул руку. Ханиса поднесли к нему. Трепанув его по волосам, подняв и подбросив, но так и не заставив себя посмотреть малышу в глаза, Эртхиа ничего лучше не нашел, как отправить его к Рутэ. Матери все равно сейчас не до него. Посмотрел, как няньки пробежали в арку, за которой стояла нарядная юрта. Рутэ не станет жаловаться. Много детей - счастье в доме. Даже Джанакияра, устав от воплей своего царевича, частенько отправляла его к степнячке в гости.
Эртхиа вздохнул.
- Что ты такая, сестра? - обернулся к Атхафанаме.
Атхафанама и глаз не подняла.
- Разве сам не знаешь, брат?
Сговорились они, что ли?
- Знаю. Иди к Ханнар, плачь вместе с ней. Но ты ведь ей завидуешь.
Атхафанама покачала головой.
- Чему завидовать? Разве он ей ребенок? Он ей - выполненный долг, и победа, и стыд, и вина, и долг невыполненный, потому что...
- Замолчи, прошу, я знаю, только не говори этого еще и ты, сестра, не говори, мне что - убить ее? За что? По своим законам она во всем права, только эти законы не по людям кроены, вот мы с тобой и пропали, сестра.
Атхафанама согласно выслушала всю его скороговорку. Он посмотрел на нее внимательно, удивился:
- Почему я с тобой раньше не говорил?
- В голову не приходило.
- Да.
Он взял ее за руку, повел по саду, все не решаясь начать. Непривычно как-то было о самом трудном говорить с женщиной. Вдруг вспомнил, что безнадежно опаздывает в Дом Солнца. Но ведь и Ханиса сейчас видеть - поперек души.
Атхафанама заговорила так внезапно и так страстно, что он вздрогнул.
- Ты был в Долине. Эртхиа, ты побывал в Долине, с тобой произошло чудо. Не может ли быть так, что ты заразился чудесным? Что рука милостивой Судьбы оставила след на твоем плече? Не может ли это передаваться через тебя тем, кто с тобой рядом, кто дорог тебе? Эртхиа?!
Эртхиа помотал опущенной головой.
- К чему об этом говорить? Нет, сестра, чудесного во мне нет ничего. Если бы было... Разве мы так встретили бы сегодняшний день?
Он помолчал, гладя ее руку.
- Пора мне.
- Сделай что-нибудь! - Атхафанама повалилась к его ногам, обхватила колени.
Эртхиа рассердился, схватил, потащил ее вверх.
- Что ты, женщина! Так просят только мужа. И... он у тебя бог. Может быть, он может что-то сделать для тебя?
Атхафанама, шатаясь, отошла от него, захлебываясь рыданиями.
- Да почему ты просишь меня? - возмутился Эртхиа. - Я - просто человек, как и ты. А Ханис...
- Не может он ничего сделать. Не может. Я и говорить с ним об этом не смею. Знаешь ли, почему он так мало участвует в делах правления и почему проводит все время в библиотеке? Да он ее еще в детстве всю наизусть выучил. Но он ищет... Искал. А вчера он пришел весь черный и не разговаривал со мной. Но я-то его понимаю, о, как я понимаю все, чего он мне не говорит!
