Никаких следов этого сна не осталось, повидимому. Небо было безоблачно, море — как зеркало, пустая лодка мирно покачивалась на нем, ярдах в пятнадцати от берега и на всю эту тихую картину сверху лился мягкий свет заходившего солнца. Хилль, морские чудовища, борьба, отчаяние — все это исчезло, как будто никогда и не бывало.
Сердце мистера Файсона отчаянно билось, он едва переводил дух.
Успокоившись немного и взглянув опять на расстилавшуюся перед ним картину, он вдруг смутно почувствовал, что в ней чего-то недостает. Но чего именно? Солнце, небо, море, скалы, лодка — все, кажется, цело! А, между тем, чего-то нет… Нет бота с его пассажирами! — внезапно пришло в голову Файсону. Бот исчез, так что Файсон даже усомнился в его существовании. Был ли, на самом деле, бот? Не пригрезился ли он его расстроенному воображению?
Обернувшись назад, мистер Файсон увидал обоих рабочих, стоявших рядом на выступе скалы. На минутку ему пришло в голову попытаться спасти Хилля, но страшная физическая и психическая усталость сделала его самого беспомощным, так что он с большим трудом мог дойти до скалы и присоединиться к товарищам своего бедствия. Взглянув сверху на море, он увидел и бот, плававший кверху дном, немного подальше лодки…
Таким образом, Haploteuthis Ferox показался у берегов Девоншира. Если сблизить рассказ мистера Файсона с громадным количеством различных несчастий, случавшихся в этом году на море (то лодка с пассажирами пропадает без вести, то пойдет человек купаться и не возвратится), то окажется, что нашествие его стоило Англии очень дорого. Тем более, что и рыба ушла от берегов; надо думать, что она испугалась прожорливых чудовищ, державших всю страну как бы в блокаде.
Что касается причин этого нашествия, то многие объясняют его голодом, наступившим в морских глубинах, где преимущественно водится Haploteuthis. Пораспугав всех своих сожителей, последний, в конце концов, и сам принужден был идти искать себе пищи в других местах. Это, конечно, возможно. Но почему же он пришел именно к берегам Англии, столь отдаленным от его обычного местожительства?
Мне больше нравится гипотеза Гексли, который предполагает, что какая-нибудь отдельная группа этих животных, случайно попробовав человеческого мяса (мало ли судов гибнет ежегодно!) и привыкнув к нему, стала гоняться за судами, по большим морским дорогам, и дошла по ним до конечного их пункта, то есть, берегов Англии. Очень многое говорит за справедливость этого взгляда, но здесь не место подробно развивать его, а потому я перехожу к изложению фактов.
Таким образом, в один описанный мистером Файсоном день в Сидмауте было съедено морскими чудовищами одиннадцать человек (по справкам оказалось, что в боте было не шесть пассажиров, как думал Файсон, а целых десять). Удовлетворив свой аппетит, они больше не показывались. Весь вечер и всю ночь между Ситоном и Солтертоном разъезжали по морю четыре спасательных бота с матросами, снабженными достаточным количеством оружия, подходящего для охоты за морским зверем, то есть гарпунов, топоров и больших ножей; кроме того, несколько подобным же образом обставленных экспедиций, снаряженных частными людьми (мистер Файсон ни в одной из них не участвовал), присоединились к этому правительственному патрулю, но никто из них ничего не встретил.
Зато около полуночи морские разбойники были замечены пассажирами одной невооруженной и неподготовленной к борьбе лодки, отошедшей мили на две к юго-западу от Сидмаута. Эти пассажиры — священник, моряк и два ученика местной школы — видели под килем своей лодки, на глубине футов пятнадцати или двадцати, трех чудовищ, медленно плывших к юго-западу. Они были ясно видны, благодаря фосфоресценции, свойственной почти всем животным, обитающим на больших глубинах. Повидимому, они спали, так как держались в воде совершенно неподвижно, с поджатыми щупальцами. Увидав чудовищ, пассажиры лодки тотчас же подняли тревогу: стали кричать и махать фонарем. Сигнал этот был замечен всеми судами, отправившимися на охоту, и скоро к лодке собралась целая флотилия, шумевшая так сильно, что тревога распространилась по всему берегу. Чудовища, однако же, успели уйти; никто, кроме пассажиров в лодке, их не видел, и скоро все суда благополучно вернулись назад.
Страннее всего в этой истории то обстоятельство, что после первого и единственного своего набега на юго-западные берега Англии чудовища больше там не появлялись, хотя надзор за ними продолжался все лето.
Семнадцать дней спустя после происшествия в Сидмауте живой Haploteuthis был выкинут на песок около Калэ. Некий господин Пуше застрелил его из ружья, но он, вероятно, и без того уже был болен, так как многие свидетели видели, как он судорожно двигал своими щупальцами.
Это было последним появлением живого Haploteuthis'а на европейских берегах. 15-го июня труп этого животного был выкинут на берег около Торкуэя, а несколько дней спустя, бот с Плимутской биологической станции выловил другой труп, уже наполовину разложившийся и с большой ножовой раной.
Наконец, в последних числах июня мистер Эгберт Кэн, художник, купаясь в море около Ньюлина, вдруг протянул руки, вскрикнул и исчез в волнах. Приятель, купавшийся с ним вместе, даже и не пробовал спасти его, а поплыл поскорее к берегу.
Надо полагать, что он был последней жертвой разбойников моря (если только они, действительно, замешаны в этом деле), и что они вновь и навсегда вернулись в беспросветную глубь отдаленных океанов, из которой так внезапно и так, повидимому, беспричинно вышли.
Перевод К. К. Толстого (1899).
