Константин Рогов - Кое-что о романтике

- Что это с ним?

- Эксперементальная программа. Искусственное существо под названием "гомунуклус", - гордо сообщил чародей. - Конечно, я пока делаю лишь первые шаги в этом направлении, но согласитесь, успехи налицо. У бедняги Раллала пока что не вышло ничего кроме парочки бесформенных луж протоплазымы, которые только и умеют, что вонять да изредка булькают мотивы народных мелодии.

- В самом деле? - вежливо изумился Граф Лайзард.

Он разумеется, не понял ничего из того, что ему сказал Огниус, кроме того, что слово "гомунуклус" по звучанию напоминает слово "гомосексуалист".

"Надо же, какой резвый старичок. Кто бы мог подумать что он ЭТИМ увлекается?" - подумал Лайзард. Некоторое время он обдумывал эту мысль, пока волшебник оживленно болтал о чем-то своем.

- Да. Так вот бедняга Раллал стоит над этой своей лужей протоплазмы и бормочет свое дурацкое первое правило. А лужа возьмет да как пернет ему прямо в рожу! - громко расхохотался Огниус.

- Ваш сын чуть не заплатил жизнью сегодня. И все это из-за глупых амбиций кучки жалких глупцов, - напомнил граф Лайзард.

Огниус Длиннобородый посмотрел на него и усмехнулся.

- Желаете моими руками расчистить дорогу к трону, граф?

- Трон по праву занимает мой дорогой кузен, да правит он вечно, невозмутимо ответил Лайзард. - Я лишь пытаюсь предотвратить хаос. Вы ведь не станете отрицать, что это весьма похвальное намерение?

- И убрать кое-кого из тех, кто вам, как кость в горле?

- Пологаю и вам тоже, уважаемый Огниус. Они ведь сделали вашего сына своей игрушкой, не так ли?

Огниус пожевал губами.

- Мой сын - вполне самостоятельный молодой человек, - наконец сказал волшебник. - Признаюсь, он не оправдал моих ожиданий, и его успехи в учебе были не столь блестящи, как мне хотелось бы. На деловом поприще в качестве свободнопрактикующего мага ему тоже не удалось сделать карьеры. Я не вижу больше путей, идя которыми, я мог бы помочь ему. Пусть все будет, как будет. Или он добьется успеха, или...

- Ваше вино милорды, - сказал гомунуклус.

- Ваше здоровье, - сказал Огниус, осушая кубок.

- Ваше, - кивнул Лайзард, следуя его примеру.

- Что это за дерьмо?!! - вскричал волшебник несколько секунд спустя, швыряя кубком в дрожащего гомунуклуса. - Я просил шэмрокского виноградного вина, тридцатилетней выдержки!

- Хмельная йодистая настойка с восточных водорослиевых плантаций подводного королевства, - прочел граф Лайзард этикетку на бутылке и матерно выругался.

По части ругани многоопытный Огниус Длиннобородый дал ему сто очков вперед.

IV.

Воздух был чист и свеж. Таким чистым и свежим воздух бывает только в обществе, где не знают еще про заводы, фабрики и двигатели внутреннего сгорания. В Анвасе не знали ни того, ни другого, ни третьего, так что лишь неистребимый аромат конского навоза мог покоробить ваше обоняние.

- Свежий воздух три раза в день, воздержаться от алкоголя, драк и травки, - бормотал Пипкин. - Ох... Ну, надо - значит надо. В конце-концов я надеюсь, что этот костоправ не совсем дурак. Хотя, скорее всего, дурак здесь - я сам.

Маг совершал предписанную врачом утреннюю прогулку, чтобы избавится от последствий мозготрясения. По-правде говоря поначалу чувствовал Пипкин себя довольно паршиво, но свежий воздух на самом деле помог.

Неторопливой походкой маг прошел по Главной Улице до Восточных ворот, где пара сонных стражников лузгала семечки и лениво обсуждала достоинства какой-то шлюхи с Бульвара Поэзии. Вежливо кивнув стражам порядка, которые не обратили на него никакого внимания, Пипкин повернул на север и вскоре добрался до городского парка.

Стояла поздняя осень, и листва устилала парковые дорожки. Ранняя парочка целовалась на скамейке у молчащего фонтана. Пипкин направился по аллее на запад - к маленькому парковому кафе.

Кафе называлось "Осенняя листва" и принадлежало старому-старому эльфу, который был стар уже в те времена, когда и бабуля Пипкина еще не родилась.

Совершенно неожиданно Пипкину вспомнилось детство. Шумное веселье, проказы, сладкие "снежные шарики" и первые поцелуи у того самого фонтана на той самой скамейке.

Странно, но когда он был ребенком, ему вовсе не казалось, что его детство было таким уж счастливым. Не так уж много было веселья и проказ, да и денег на "снежные шарики" вечно не хватало. Хотя с другой стороны просить подаяния ему тоже не приходилось. Наверное, правы те, кто говорит, что все плохое постепенно забывается и остается лишь хорошее.

Немного поразмыслив, Пипкин решил, что это скорее всего - защитная реакция мозга, а нахлынувшая ностальгия - последствия мозготрясения.

Маг представил, как он сейчас поднимется на небольшую деревянную платформу перед кафе и сядет за свой любимый столик, где он когда-то вырезал перочинным ножиком свое имя.

Можно заказать сладкие "снежные шарики" и бутылочку... ах, черт, пить нельзя... ладно - тогда чашку кофе. "Я ведь всегда любил это место, - вдруг подумал Пипкин. - Странно, но почему я не был здесь столько лет?"

Он подошел к платформе, поднялся по четырем скрипучим ступенькам и увидел, что за его любимым столиком уже кто-то сидит. Сердце на мгновенье замерло, а затем чуть не выскочило из груди. Ее светлые волосы были по-прежнему подстрижены чуть короче, чем того требовала мода, и уложены в таком прелестном беспорядке, что не оставалось никаких сомнений в том, что прическа - плод тяжких трудов мастера-паркмахера. Голубые глаза, казалось меняли свой цвет от небесно-голубого до темно-синего. Губы ее изогнулись в легкой, ничего не значащей улыбке - так вежливо улыбаются незнакомцу. Конечно, она не узнала его.

- Вы разрешите?..

- Я хотела бы побыть одна.

Пипкин кивнул, но тем не менее удобно устроился на плетеном стуле.

Глаза женщины потемнели.

- Я же сказала вам, что хотела бы побыть одна.

- Вполне понятное желание, - кивнул Пипкин. - Столько лет прошло...

- Что?

Она была удивлена и по-прежнему не узнавала.

- Пусть мелкий дождик моросит, .. - пропел маг и криво улыбнулся.

- И осень на порог пришла... Пипкин!

- Ты помнишь мои стихи, Мэгги? Я рад, хотя и удивлен. Когда-то они казались мне вполне нормальными, но вспоминая их теперь, я не могу не признать, что они были ужасны.

Будь это третьесортным любовным романом она сказала бы что-нибудь вроде "Как я могла забыть их! " или "Они были со мной всегда! ", но эта книга описывает реально происходившие события, поэтому женщина, которую звали Мэг, просто сказала:

- Помню.

Старый Тинерлин подошел почти беззвучно.

- Здравствуйте, сэр, - вежливо поздоровался Пипкин, вставая.

- Добрый день, сэр. Рада видеть вас в добром здравии, - сказала Мэг.