– Понял! – радостно крикнул Ханмурадов. – Пользуясь этими воздушными течениями, хороший планер… может… и без воздушных столбов, этих искусственных циклонов, покрывать большие пространства.
– Только не планер, – охладил пыл Ханмурадова Сузи. – Воздушные течения капризны. И на планере, пользуясь ими, далеко не улетишь. Попутно воздушные течения иногда придется искать в разных слоях атмосферы, маневрировать по вертикалям. Необходим дирижабль. Большой дирижабль.
– С моторами и пропеллерами?
– Да, с моторами и пропеллерами, – спокойно ответил Сузи.
– Лети сам! А ты еще говорил, что это не измена принципу безмоторного летания!
Сузи посмотрел на Ханмурадова.
– Нет, твоя горячая кровь слишком ударяет тебе в голову! – сказал Сузи. – Ты, Махтум, становишься фанатиком! Черт возьми! В чем ценность безмоторного транспорта? Только в том, что он самый дешевый, что он сбережет нам горючее. Но нельзя же из «безмоторности» делать какой-то фетиш! К моторам я сам предполагаю прибегать лишь в самых крайних случаях при поисках попутного воздушного течения, при грозах, циклонах, когда нужна большая скорость полета и быстрота маневрирования. В основном же полет должен протекать без участия двигателей и гребных винтов. И ты представь себе перспективы… Воздушные корабли пересекают огромные пространства нашей Родины из конца в конец, не затрачивая ни угля, ни бензина. Туркестан грузит кипы хлопка, эти кипы ветер несет на север. И, быть может, сибирский лес, бревна – «воздушные плоты», – прилетят к нам по воздуху.
– Хорошо! – воскликнул Ханмурадов, и глаза его загорелись. – И в чем же трудность твоего проекта?
– В том, что сами аэрологи, в сущности говоря, еще очень мало знают воздушные течения, в особенности течения верхних слоев тропосферы и стратосферы. Мы не имеем карт… воздушного океана. Мы не знаем «рифов», «рек», «водоворотов», «водопадов», или, вернее, «воздухопадов». Мы находимся в положении человека, который впервые отдается волнам неведомого океана. Мы воздушные Колумбы. Мы отправляемся в страну неведомого.
– Вот это по мне! Это мне нравится! Так бы ты и сказал сразу! Летим, Сузи! – Ханмурадов уже вновь стоял на ногах, размахивая руками. В физических движениях он искал выхода обуревавшим его чувствам. – Я согласен!
– Терпение, Махтум! Пока что мы Колумбы без корабля… Я еще никому не говорил о своей идее, кроме тебя и Буси. Дело в том, что Шкляр сейчас руководит постройкой большого цельнометаллического дирижабля «Циолковский». Это как раз то, что нам нужно. Утечки газа – ни малейшей. Подъемы и снижения – без потери газа и балласта, лишь путем подогревания или охлаждения. Идеальное управление. Все механизировано и электрифицировано. Герметические каюты гондолы, приспособленные для полета в разреженном воздухе. Буся проявил массу изобретательности, выдумки, находчивости. Это его детище. И он не прочь испытать дирижабль. Но дадут ли нам этот дирижабль? Согласятся ли с планом такого рода научно-исследовательской экспедиции?
Из Москвы я думаю проехать в Ленинград, вернее – в Слуцк-Павловск, к аэрологу Власову. На него я очень рассчитываю. Он должен быть заинтересован. Ведь это получше шаров-зондов, которые он пускает! Если он поддержит идею, мы подадим в соответствующие органы докладную записку. Пока можешь продолжать свои опыты с воздушными столбами. В случае удачи я сообщу тебе по радио, и ты немедленно приедешь в Москву. И примешь участие в нашей первой экспедиции. Согласен?
– Вот тебе мои обе руки и голова в придачу!
* * *
…За большим массивным столом сидит аэролог Власов в туфлях и пижаме – по-домашнему. На столе – аккуратная стопочка бумаги, рукопись новой книги. На полке за столом поблескивают аппараты – барограф, модель анемометра. На стене – чертежи, графики, кривая температур, «роза ветров», фотографии шаров-зондов.
Сидит Власов в стареньком красного дерева кресле, и сам старенький. Пощипывает седой ус и поглядывает сквозь стекла золотых очков на Сузи, шевелит седыми бровями, слушает.
Потом поднимается, шаркает по ковру туфлями, руки заложил за спину думает.
– Неведомый воздушный океан, сказали вы, товарищ Сузи! Так. Конечно, мы еще мало знаем. Но только не совсем уж и неведомый. Что на «дне» делается и в «природных» пространствах, мы хорошо знаем. Недаром же мы сами на дне воздушного океана живем! Весь первый этап тропосферы неплохо знаем… А вот что во втором этапе – стратосфере – делается… тоже кое-что уж знаем, но поменьше. «Потолок» тропосферы в наших широтах примерно десять с половиной километров. На экваторе – семнадцать, на полюсе – всего восемь. А во втором этапе «потолка», пожалуй, и совсем нет. Воздух постепенно редеет и незаметно переходит в межпланетное пространство.
Безмоторный транспорт, использующий воздушные течения? Что же, это мысль. Но где же мы с вами на ветру летать сможем? Начнем с тропосферы. Вблизи экватора не полетишь. Вдоль «термического экватора» лежит экваториальная зона штилей, безветрие. Моряки это хорошо знают. Севернее этой полосы штилей в тропической зоне ветры весь год направляются от востока к экватору – пассаты. Во внетропической полосе нашего полушария ветры направлены от запада к полюсу. А в полярной – опять с востока к экватору.
Надо еще сказать, что во внетропической полосе ветры изменяют свое направление в зависимости от времен года на прямо противоположное. Это муссоны. Но у нас муссоны есть только на Дальнем Востоке.
Что же мы имеем в тропосфере для безмоторного транспорта? У экватора, в зоне штилей ничего не имеем. Безветрие. Штиль.
Повыше этой полосы мы можем совершать круглый год полеты с востока на запад. Но не обратно. Причем чем ближе к экватору, тем больше нас будет относить на юг. Значит, в этой зоне можно установить разве что кругосветные полеты в одном направлении – с востока на запад. Чтобы попасть, скажем, с восточного берега Африки на Суматру, нам пришлось бы лететь не ближайшим путем – на восток, через Индийский океан, а вокруг всего света на запад пересечь Африку, пересечь Атлантический океан, Южную Америку, Тихий океан и прилететь на Суматру с востока. Долго и дорого!
Но, конечно, если мы будем пользоваться пассатами только в один конец рейса – с востока на запад, а обратно идти на моторной тяге, мы сэкономим на горючем все-таки целую половину.
– А скорость полета?
– В центральной части пассатов скорость перемещения воздуха от шести до восьми метров в секунду. Скажем, семь метров.
– Два с половиной километра в час, шестьдесят в сутки! Маловато… разочарованно сказал Сузи. – Воздушная река с вялым течением. «Речной транспорт». Для грузов малой скорости годится!
