- Вам нравится Помпея? - спросил он Джованну. Но не стал ждать ответа. - Я терпеть не могу восстановленных зданий и городов, - признался он. - И не только из-за неизбежной доли произвола. .. Нет, не только .. . Восстановленные города пытаются возродить давно умершую действительность. Вот здесь живой город был засыпан пеплом, окаменел, живая минута превратилась в вечность ...
- Вас интересует вечность? - спросила Джованна.
- Ты забываешь, что говоришь с одной из наших самых крупных поэтесс, вмешался Витторио. - Джованна знает, что значит вечность. "Я памятник воздвиг ..." - Несомненно, - ответил Парпария.
Хотя, казалось, он был не так уж уверен в своих словах. Теперь они втроем шли по Форуму.
- А тебя Помпея влечет тоже этим ощущением вечности? - спросила Джованна, поворачиваясь к Витторио.
Мужчина мельком взглянул на нее и быстро ответил: - Ведь это в нашей натуре - ценить постоянство.
Разве мы не стремимся создать как можно более стойкие материалы? Все, в чем обнаруживается практическая непреходящесть, приобретает в наших глазах ценность, от брильянта до твоих стихов ...
- Мои стихи ... - повторила Джованна. - Я пишу не для тех, кто будет жить через тысячу лет. О их мыслях и реакциях мы можем только догадываться... Конечно, мне было бы жаль, если бы они остались ко мне совсем равнодушны, но разве сегодня кто-нибудь по-настоящему наслаждается стихами Горация? Я хочу сказать, предпочитает ли его хоть один наш современник всем остальным поэтам?... Памятник, который он себе создал, живет, как достойный всяческого уважения музейный экспонат. И мне становится жутко каждый раз, когда я вижу тысячеметровые фрески, покрывающие стены музеев. Тогда я завидую жизнестойкости песни, которую все напевают целый год, чтобы потом забыть навсегда!
- Вы сказали жизнестойкости? - удивился Парпария. - Тогда у эфемерид больше жизнестойкости, чем у слона?
- Эфемерид можно видеть каждый вечер, где угодно, - тихо ответила Джованна. - А слонов - только в зоопарках и в заповедниках .. .
С минуту стояла тишина.
- Но мы говорили о творчестве, - напомнил Витторио. - И, хочешь ты того или нет, но твои стихи будут жить вечно!
Он казался раздраженным и сопроводил свои слова решительным жестом. Джованна попробовала пошутить: - Если ты мне обещаешь ...
- Обещаю, - ответил Витторио.
И снова все замолчали. И Джованна снова содрогнулась, каждым сантиметром своей кожи ощутив прежнее беспокойство, хотя слова Витторио заключали в себе лишь нежное подтверждение его любви. Эта ночная прогулка и фразы, которыми они обменялись посреди города, охраняемого вулканом, засыпавшим его пеплом, не были случайными, она чувствовала, что все это таит в себе какой-то особый смысл, но не могла понять, какой именно. Ей хотелось остаться одной и писать, чтобы попытаться обойти стороной непонятную правду и пробиться к сущности своей странной тревоги, которую только усиливала атмосфера мертвого города.
Время от времени дыхание ветерка доносило до нее горьковатый аромат мужчин, и Джованна с резким биением сердца вспоминала об их одинаковых серых глазах. Но почему это понимала она одна?
Наконец, ее мысли снова вернулись на старый Форум, и она услышала, что Парпария говорит о своих исследованиях: - ... в таких случаях делать нечего, - говорил биолог. - Это ведь только Библия утверждала, будто смертные женщины понесли от ангелов, но мы-то можем быть уверены, что это ловкие парни из соседнего поселения выдали себя за ангелов, чтобы смутить местных конкурентов и занять их место .. .
- Не шути, - прервал его Витторио, и Джованну поразили ноты безнадежности в его голосе. - Ведь еще ничто не доказано. Или ты и в самом деле можешь утверждать?. . .
- Да, - сказал Парпария. - Анализы не оставляют никаких сомнений.
Витторио замолчал, и Джованна ощутила его молчание, как физическую боль. Словно его вдруг окутал огромный черный занавес. Поэтому она была признательна ему, когда почувствовала, что он покровительственно обнимает ее за плечи. Но объятие было таким сильным, что у нее перехватило дыхание, и она вдруг поняла, что Витторио цепляется за нее с диким отчаянием. Что случилось? О чем они говорили? Она кинула взгляд на Парпарию, чувствуя, что он произнес приговор, прозвучавший для Витторио как что-то ужасное.
- Мне очень жаль, - сказал биолог.
- И все-таки нет, я не верю! - воскликнул Витторио.
- Даже ты можешь ошибиться!
Парпария вздохнул и заговорил с неожиданной кротостью: - Уже поздно. А мне нужно сегодня же ночью вернуться в Афины . . .
И он поспешно распрощался. Молодые люди молча проводили его взглядом, и Джованна снова поразилась его сходством с вдруг ожившей колонной. Безмолвие руин тревожило ее, и как только Парпария исчез за каменной стеной, она спросила дрожащим голосом: - О чем вы говорили?
- Он просто каркает, - отмахнулся Витторио.
Но Джованна чувствовала, что он выбит из колеи.
Нахмурившись и опустив голову, он смотрел прямо перед собой. И вдруг женщина поняла, как странно выглядит их волнение здесь, среди полуразрушенных колонн.. .
- Почему ты ни о чем не рассказываешь мне, Витторио?
Она чувствовала усталость и ей хотелось заснуть, забыть. .. Она знала, что спрашивает напрасно. Витторио, никогда не скажет ей ничего, и у нее больше нет силы понапрасну биться о стену молчания, которой он окружил себя.
- Я люблю тебя, Джованна, - сказал он вдруг, и в его голосе прозвучала такая глубокая боль, что сердце женщины дрогнуло, и в нем снова возникли казалось бы забытые страхи.
Упрямое волнение и глубокие муки мужчины, открывшиеся ей только этой ночью, рождались его любовью к ней. Но разве ее мучила не та же любовь - с той самой минуты, как они встретились?
- Почему наша любовь так печальна, Витторио? - спросила она, прижавшись к нему.
- Она не печальна, - прошептал он с каким-то глухим упрямством. И настойчиво повторил: - Нет, она не печальна...
И Джованна почувствовала, что он не столько говорит для нее, сколько пытается убедить какого-то невидимого собеседника.
- Кто такой Парпария? - спросила она. - Вы родственники?
- Родственники? - удивился Витторио. Но тут же с непонятной поспешностью добавил: - Да, в какомто смысле...
- Как все это тяжело! -вздохнула Джованна, и ее рука, обнимавшая его, бессильно упала.
И снова мост, переброшенный между ними, оказался слишком коротким, и их порыв как всегда, повис в бездне. Огорченная, она отстранилась от Витторио.
- Все было бы иначе, если бы у нас был ребенок! - сказал он вдруг. Все стало бы гораздо проще .. . Джованна!
Он говорил со страстностью, которой она в нем не знала, и его слова, горячие и нетерпеливые, охватывали ее, разрастаясь с неведомой силой и не теряя своего волнующего смысла. Ребенок от Витторио! Крохотное существо, которое она будет кормить своей грудью и в котором, понятном и близком, она найдет его, навсегда слитым с ее существом... У нее закружилась голова, и она закрыла глаза, но поняла, что пошатнулась, только когда почувствовала, как ее обхватили руки Витторио.
