Даже не в этом дело. Шесть месяцев они вместе. Семь человек в железной скорлупе космического корабля. Тысячи световых лет от дома - не от Земли, а от этой немыслимо малой крупицы звездного света, которая именуется Солнечной системой. Их отношения больше чем дружба: все они спрессованы, сжаты, сплавлены темной тяжестью Вселенной... Все они - нечто одно в семи разных воплощениях, в семи вариациях желаний, воспоминаний, дум...
Все, кроме Медведева. В нем есть что-то от космоса. Может быть, это холодное, беспощадное, безжизненное молчание?
Безжизненное молчание... Тринадцать планет-близнецов, которые не хотят говорить... Почему?
Где-то краем сознания Андрей удивлялся непростительно откровенной улыбке вошедшего капитана: меланхоличный латыш, начинавший еще на досветовых плазменных колымагах, был подстать Медведеву. Правда, поговорить он любил.
Но его разговоры почему-то почти всегда касались только дисциплинарных нарушений. Волей случая или судьбы чаще всего он беседовал с Андреем. Поэтому Андрей привык ко всему, кроме...
- Товарищи, простите меня за опоздание. Несколько неожиданно к нам пробилась Земля. Внеочередная связь...
В кают-компании стало тихо. Улыбался только капитан.
- Земля дала "добро" на наше возвращение. Старт корабля - через сутки по бортовому времени...
Капитан покосился на незадернутую портьеру, но даже это явное нарушение порядка не испортило его настроения. Он искрился какой-то хорошей вестью и тянул с простодушной лукавостью сильного человека.
- И еще одно сообщение. Было очень много помех нестационарного порядка, поэтому сообщение передавали трижды на двойной мощности менго-передатчиков... Но я записал все точно.
Он повернулся к Андрею, и вслед повернулись шесть напряженных лиц.
- Дело в том, что население Земли увеличилось...
У Андрея внутри затикали часы: капитан явно переигрывал.
- Увеличилось на одного человека...
Что-то зябкое и нежное сжало горло...
- Сын у тебя, Андрюшка!
Андрей опомнился, когда десять сильных рук подхватили его у самого пола, а как он очутился у потолка, до него так и не дошло. Он увидел, как в резких складках морщин по губам Медведева мелькнула тень улыбки:
- Молодые люди, учтите, что в данное время тяготение почти равно земному...
Андрей сел за стол, поправляя костюм. Шум покрыл раскатистый капитанский баритон:
- Ладно, товарищи. Крестины справим на Луне. А совет все-таки проводить надо. Устав требует. Я думаю, подробных докладов не нужно. Все мы работаем вместе. Давайте прямо с вопросов. Что кому неясно...
Вопросы посыпались со всех сторон. Только к делу они не имели ни малейшего отношения.
О витаскопе Андрей вспомнил только через два часа. Он услышал, как за спиной Медведев сказал Бремзису:
- Капитан, Савину сейчас не до проблемы жизни на кристаллопланетах. Он блестяще справился с этой проблемой на Земле. Я к тому, что надо кого-то послать за прибором.
Андрей густо покраснел и встал:
- Петр Егорыч, не надо! Я сам... Простите, немного ошалел, но не настолько, чтобы... Короче, я в трезвом уме и твердой памяти, как говорят. И потом, мне сейчас совсем не помешает прогулка по свежему воздуху.
Медведев поднял брови, а капитан засмеялся:
- Ну что же, товарищ папа, если ты считаешь стерильный углекислый газ свежим воздухом - пожалуйста! Только не вздумай открывать скафандр, если запаришься!
Снова со всех сторон послышались шутки, но Бремзис поднял руку:
- Товарищи, времени до отлета осталось совсем мало. Пора готовить "Альфу". Совет считаю законченным... Да! Чуть не забыл. Последний вопрос: будем присваивать этой планете полное имя или ограничимся цифровым индексом?
- Какой смысл? Все кристаллопланеты похожи, как две капли воды. Единственная разница - возраст...
Медведев поддержал астрофизика:
- Кривцов прав. Достаточно цифрового индекса. Планета вполне ординарная.
- Хорошо. Договорились, - капитан повернулся к Андрею, похлопал по плечу. - Ну, а ты, товарищ папа, влезай в "Яйцо", бери диск и отправляйся...
- "Яйцо"... - Андрей недовольно поморщился. - Здесь рукой подать... А с ним возни столько...
- Никаких разговоров. Мне и так тебя отпускать не следует одного. Но время горячее, ты человек опытный. С "Яйцом" тебе Кривцов поможет, а связь...
- Связь буду держать я, - бросил на ходу Медведев. - Мне все равно в радиорубке работать с "Хроносом", и я смогу заодно следить за "Примой".
- Добро. Не задерживайся, Савин. Время дорого.
Пока Андрей собирал записи, кают-компания опустела.
Кривцов догнал Андрея уже в "инкубаторе".
- Возьми вот это, - он кивнул в сторону третьей ячейки справа. Только вчера в нем ходил. Абсолютно свежее и отлично чувствует руки.
Придерживая за сложенные манипуляторы, они довольно легко выкатили двухметровый полированный эллипсоид из ячейки и закрепили между решетчатыми дисками возбудителя. Кривцов отошел к панели управления.
- Открывай! - бросил он через плечо.
Андрей только сейчас заметил, что САЖО-5 - скафандр автономного жизнеобеспечения - мало напоминает яйцо. Он похож скорее на мертвого жука со скорбно скрюченными лапками. Точнее, не на мертвого, а на спящего. Достаточно одного движения и...
- Ну что ты там? Никак не опомнишься?
- Да нет, Алеша. Просто засмотрелся. Странно - сигнал готовности горит, как кусок ночного лабира...
- Вот уж не знал, что отцовство развивает скрытые художественные наклонности, особенно творческую фантазию. Надо будет запомнить на будущее...
Андрей, улыбаясь, нажал тугую красную кнопку на туловище жука.
- Я думаю, Алеша, тебе не придется долго ждать подтверждения.
Астрофизик довольно фыркнул в черную бородку и полез за носогрейкой, хотя курить в "инкубаторе" не полагалось.
Металлическое тело жука медленно разошлось на две половинки, словно скрипичный футляр, открыв замысловатую и тщательно продуманную путаницу внутренностей.
- Кстати, - Кривцов держал носогрейку в зубах, но не зажигал. - Ты заметил заводскую марку? Красноярск... Так сказать, привет от земляков-сибиряков...
Только сейчас - позор! - Андрей обратил внимание на буквы "КБК" "Красноярский биокомплекс" - выбитые на суставах манипулятора. А ведь Нина до свадьбы работала на КБК! Может быть, ее пальцы прикасались к этому металлу, давая жизнь миллиардам микроорганизмов и грибков, заключенным в пробирки и змеевики, колбочки и реторты, этим пушистым подушкам чудодейственной хлореллы; может быть, ее пальцы сделали для него эту немыслимо сложную и великолепно действующую модель биосферы Земли, чтобы в страшный час в пучинах беспощадного космоса он не погиб...
Она стоит на самом краю слоистого, полуобрушенного утеса, над зеленоватой плоскостью Красноярского моря, расчерченного моторками, и, закинув лицо, читает странные старые стихи:
