— Могу представить, что он действительно об этом подозревает, — признался Фрейзер. — Если он где-то рядом, то, возможно, даже видел, где мы сошли на землю.
Они высоко поднимались, чтобы просканировать зону, но удостоверились только в одном — Старшефа Фрома больше не было там, где его, бесчувственного, оставила Лейн. Мест, где он сейчас мог находиться, было предостаточно. Эту часть острова в разнобой покрывали леса. Густота древесных стволов менялась там, куда вытягивались участки каменистой почвы, которая, похоже, могла прокормить только тростник. Плотные зигзаги почти черной растительности, напоминавшей живую изгородь, будто следовали вдоль скрытых водных артерий. Не считая возвышавшейся скальной гряды, здесь не было каких-либо примечательных черт и заблудиться было очень просто. А еще это было идеальное место, неуютно подумалось Лейн, для смертельной игры в прятки на выживание, в которую она оказалась втянута помимо воли.
— Однако, выбор у него небогатый, — говорил Фрейзер. — Как я тебе говорил раньше, на острове нет приличной живности. В конце концов вампир обязан проголодаться.
Взглянув на капсулу, Лейн почувствовала, что белеет как мел. Фрейзер продолжал, не замечая произведенного впечатления или же не заботясь о нем.
— Еще он мог бы попробовать забраться на станцию, но ружье ему в этом не поможет. Поэтому он вернется, — его пытливый взгляд скользнул мимо Лейн и уперся в широкую полосу зарослей за ее спиной.
— Это Салли, — негромко сказал он, словно успокаивая самого себя.
Мигом позже Салли выплыла в поле зрения, подняв голову, чтобы окинуть людей бесстрастным взглядом, и снова исчезла с волнообразной гибкостью движений, напомнившей Лейн о змеях. Животное словно без всплеска скользнуло в серо-зеленое море.
— Поймал Салли на материке четыре года назад, — сказал Фрейзер, поддерживая беседу, но по-прежнему вполголоса.
— Она — элейг, тридцать кило смертоносной плоти и гораздо больше мозгов, чем ты полагаешь. В таких кустах даже у вооруженного человека против Салли нет шансов. Она отлично знает, зачем мы сейчас здесь.
Лейн вздрогнула. Что-то во Фрейзере, в его манере говорить и действовать спокойно и неторопливо создавало иногда ощущение безопасности, но она подозревала, что ощущение это ложное и крайне опасное. Он, похоже, не был способен понять коварную смертоносность сложившейся ситуации. Ей уже было почти жаль Фрейзера.
— Ты наверное удивлен, почему я так боюсь его, верно? — медленно проговорила девушка.
Фрейзер ответил не сразу. Оружие на коленях, маленький рюкзачок, взятый им из гравицикла, туго закреплен на бедре. Он смотрел на нее довольно дружелюбно, но не без того, чтобы удержаться от оценивания того, что увидел. Высокий загорелый мужчина, компетентный специалист, чувствующий, что способен справиться с удовлетворительным для себя результатом и с этой и любой другой проблемой, которая может возникнуть у него на пути.
— Иррациональный страх перед твоим вурдалаком мог быть частью гипнотического внушения, которым он потчевал тебя и еще 799 человек, — сказал он ей почти рассеянно.
Лейн пожала плечами, ощутив волну острого раздражения. За год, в течение которого она знала Брюса Синклера Фрома, она почти позабыла о том, насколько привлекательны для мужчин сильные, чистые линии ее тела. Теперь ей об этом напомнили. И, возможно, поэтому, поняла она, ее ненависть к Старшефу отчасти растет из осколков ее разбитого вдребезги тщеславия, потому что он отверг ее как женщину. На секунду у нее появилась неприятная мысль о том, как бы она отреагировала, узнав о нем правду, но заодно и то, что он по-прежнему желает близости с нею…
Она отбросила эту мысль. Да Старшеф умер бы, будь у нее шанс это подстроить. Но шансы были таковы, что он считал ее с этим бойскаутом-переростком угрозой не большей, чем были Шон с Грантом. Она сидела молча, сжимая в кармане пальцами нейропистолет Дина, который дал ей Фрейзер «просто на всякий случай». О том, что, вероятно, не сможет пересилить себя, чтобы воспользоваться оружием, она станционера предупредила…
— У меня только что возникла приятная мысль, — заметил Фрейзер, — что твой Старшеф мог забрести на делянку одной из наших наименее дружелюбных культур. Она здесь неподалеку. Именно это и произошло с двумя последними присланными сюда мне в помощь ассистентами меньше полугода назад. И это разрешило бы нашу проблему наилучшим образом. — Он помолчал, размышляя. — Но, полагаю, любой, хоть сколько-нибудь здравомыслящий и осторожный человек сумел бы заметить большую часть этих малоприятных штук.
— Боюсь, — холодно согласилась Лейн, — он будет весьма осторожен.
Станционер вновь посмотрел на свою спутницу, переварив ее слова молча.
— Ты в самом деле веришь, что он нелюдь?
— Я знаю одно, он — не человек! Старшеф отличается от нас биологически. Для выживания ему требуется чужая кровь.
— Значит, Фром был его фермой, а вы, колонисты — его скотом, так?
— Вроде того, — ответила она, раздосадованная достаточно точным, чтобы болезненно ударить по ее чувствам, описанием.
— Троих из вас он привез сюда — с какой целью?
— Выпустить на свободу, устроить охоту, а потом поймать и сожрать! — выпалила на выдохе Лейн. И на секунду испытала жуткое облегчение, что смогла наконец выразить накопившееся всего в нескольких словах.
Фрейзер ухмыльнулся.
— Знаешь, а ведь это дает нам некоторое преимущество. Вдоль побережья материка живет группа примитивных невысоких гуманоидов, которыми Старшеф, переберись он туда, смог бы питаться. Но ему о них неизвестно. Потому он будет очень осторожен, чтобы не разнести нас в клочья из своего большого ружья; о котором ты упомянула.
Лейн с силой сцепила руки.
— Он предпочел бы, чтобы… — мертвым голосом согласилась она.
— У нас есть гравицикл, — Фрейзер перевел взгляд в сторону спрятанной машины, — Это дает нам большую мобильность. Будь Старшефом, я сперва сломал бы гравицикл, прежде чем попытался приблизиться.
— И что нам тогда делать?
— Ну, у нас есть кое-какие трюки в запасе, — он ухмыльнулся, — Гравицикл — наживка. Пока Старшеф ее не заглотит или не появится возле капсулы, мы с ним ничего сделать не можем. Но если заглотит наживку, то попытается заполучить нас в качестве бифштексов.
Лейн покорно качнула головой. Фрейзер ей особо не нравился. Но теперь у нее появилось чувство, что он не блефует вовсе. Станционер определенно принадлежал к куда более приспособленной и, значит, более опасной человеческой породе, чем колонисты Фрома.
— Ты у нас главный, — сказала она, — тебе и решать.
