- Своеобразно, - сказал Сирил, оглянувшись. - До сих пор я думал, что в театрах постоянно живут только крысы.
- Это мой дворец, - надменно заявила она. - И если ты хочешь, чтобы я пошла с тобой, тебе придется делать все, что я скажу.
Сирил передернул плечами, но все же остался послушен. Суетливая бодрость Эдны не проходила. Усадив приезжего в первом ряду, она вспорхнула по ступеням на сцену. Подняв пыльный смерч, выволокла из-за кулис ободранное "ампирное" кресло, водрузила его в центре помоста. Фоном служила голая кирпичная стена с трубчатой лестницей. Еще минута, и на голове. Эдны оказалась корона - золоченый обруч с зубцами-трилистниками. Накинув голубой плащ со звездами, видимо, служивший одеянием феи в детских спектаклях, и взяв в руки скипетр, девушка уселась на "трон". Вдохновение и гордость озарили гримированное личико Эдны. Подбородок был высоко поднят, и только ноздри дрожали, выдавая внутреннюю бурю.
- Я заколдована, - торжественно сказала она, и холодок тронул лопатки Сирила. Хрипловатый голос Эдны раздробился в гулкой пустоте. Ответные вздохи пробежали, колебля бурые паруса сцены. - Вот уже целую тысячу лет меня стережет злой волшебник. Покорные его чарам, оцепенели, словно статуи, мои фрейлины и пажи, шуты и повара, конюхи и дворцовая стража. Нет дорог ко двору, дикий лес окружает его. В чаще бродят волки с окровавленными пастями и перекликаются призраки. Ты первый, кто нашел путь ко мне; ты не побоялся колдуна, прекрасный и храбрый принц. Подойди же и сними с меня чары.
Текст был явно заученный, интонации - с чужого голоса. Но столько свежего неподдельного чувства вложила Эдна в свой монолог, что Сирил невольно заслушался. И вздрогнул точно от укола, когда со сцены раздался яростный шепот: "Ну, чего тянешь? Поднимайся!" Эти слова были обращены к нему. Он был принцем-освободителем, и он должен был исполнить сказочный долг. Сирил, - испытывая странную отрешенность, взобрался по крутым скрипучим ступеням и встал на одно колено перед троном принцессы.
- Повторяй за мной, - приказала Эдна. - "Я пришел из-за девяти гор, из-за семи морей; слух о твоей несравненной красоте вел меня, словно путеводная звезда..."
Коснеющим языком Сирил повторил эту фразу - и другие, полные столь же наивных, горячих и выспренних слов, которые до конца земных дней будут находить отзвук в простых сердцах. Когда его роль была окончена, Эдна смежила густо начерненные веки и чуть приоткрыла глаза. Сирил понял, что должен поцеловать девушку, и сделал это с неожиданным чувством облегчения и благодарности.
- Ну, вот! - сказала она, не снимая рук с его шеи. - Я расколдована. А теперь мы должны устроить свадебный пир, и ты проведешь со мной ночь во дворце.
- У меня другое предложение, - мягко возразил Сирил, стараясь попасть в тон игры. - Не лучше ли нам сразу отправиться в свадебное путешествие?
- А-а, - протянула Эдна, охотно подхватывая новую сказку. - Ты хочешь объехать со мной весь белый свет, а потом увезти меня в свое королевство, где мы никогда больше не узнаем горя?..
- Никогда, - твердо сказал он, вставая. - Собирайся, принцесса. Путь неблизкий.
Она упорхнула за кулисы. Задорно простучали каблучки, рухнуло нечто деревянное, вероятно, задетое плащом феи. А Сирил все стоял на прежнем месте, сжимая кулаки от неожиданной острой боли. Он представил себе угол, где живет это диковинное создание, - какой-нибудь закуток гримерных или костюмерных, завешанный драными афишами, с Неаполитанским заливом вместо подстилки. И представил тех, кого Эдна приводит в этот священный приют, кто платит ей консервами, полученными по карточкам "С" и "В", сигаретами, парфюмерией или другим "эквивалентом", большая часть которого все равно уходит опухшему от безделья упырю в обмен на "то, что ей нужно".
Вопреки опасениям Сирила Эдна вернулась не в костюме средневекового пажа или итальянского разбойника. Все, как полагается для похода: куртка, джинсы, толстые носки и спортивные туфли. Волосы убраны под линялую джинсовую каскетку. Куда девалась мистическая, бескровная красота гипсовой святой! Совсем свойская девчонка, правда, малость недокормленная. Хорошо бы иметь такую младшую сестру: драть за уши, угощать добытым на меновом рынке шоколадом и рассказывать всякую дребедень о пришельцах и Бермудском треугольнике, глядя, как вся душа ее выпрыгивает из васильковых глазищ.
- Поехали, принц! - Она сказала это вполне трезво, не без издевки. Раз уж судьба не послала мне лучшего, пойду за тобой.
Вернувшись к железной дороге, они перешли ее возле станции по ржавому, с трухлявым настилом путепроводу. Впереди лежала холмистая равнина, покрытая высокой травой цвета пепла, изрезанная водомоинами. Мертвой хваткой корней держали почву взъерошенные сосны; в низинах топорщился свинцовый кустарник. Поодаль сгрудились неуклюжие дощатые сараи.
- Так. Насколько я понимаю, река в той стороне? - Сирил показал на запад.
- Ты что, купаться собрался? - Эдна насмешливо фыркнула. - Там же сплошное болото.
- Может быть, принцесса, может быть. Мне, как туристу, все интересно. Даже купание в болоте.
- Тогда зачем же мы переходили пути? Можно было прямо по главной улице...
- А я турист с причудами. Не люблю купаться в городах.
- Значит, будем топать три километра по жаре?
- Три? Ну, тебе виднее.
Сирил ожидал недоумения, расспросов, даже отказа идти дальше... Нет. Ничего. Не сказав лишнего слова, она сбросила куртку, оставшись в ярко-желтой майке с серебряной надписью "Театр Слубума". Пошла легко и упруго, отмахивая в такт свободной рукой.
Он и сам уже видел: в надоедливом дрожании зноя под выпаленным бесцветным небом тянется зеленая полоса. Долина, оживленная водами реки, именем которой был назван город. Териана пересекает главную улицу, проходит в трубе под насыпью, затем делает большой выгиб на запад. Туда, к вершине речной дуги, лежит их сегодняшний путь.
Через полчаса они достигли стратегического шоссе.
То была идеально прямая и ровная лента бетона, широкая, как столичный проспект. Если изгиб реки походил на лук - шоссе было его тетивой. Оно не имело никакого отношения к городу; просто пересекало равнину от горизонта, из пустыни выходя и в пустыню впадая, чужое всему, точно постройки инопланетян.
Они постарались не задерживаться на раскаленном, точно сковорода, безупречно гладком и целом бетоне.
Пройдя несколько шагов, Сирил встревоженно оглянулся. И вдруг, одним движением плеч стряхнув груз, забросил его в песчаный овраг. Эдна не успела сообразить, что происходит; ее дернули за руку, потащили к ближайшей сосне и буквально сшибли с ног. Оказавшись вместе с девушкой на траве, в дырявой тени полузасохшего дерева, Сирил тут же сгреб Эдну в объятия.
