Он понял, что сделал ошибку. Этого лучше было не говорить. Пережидая хохот, Стефан облизнул губы и набрал в грудь воздуха.
– И вот еще что, – сказал он. – Если кто-нибудь знает, как нам переправить за водораздел всех нас плюс минимально необходимое оборудование, пусть выйдет вперед и скажет, а я обещаю выслушать. Это четвертое. – Он сделал шаг назад и вытер со лба пот.
– Какие проблемы, Лоренц? – сказал Питер. – Мы можем сделать еще две лодки. Верно?
Собрание одобрительно загудело.
– Зима на носу! – крикнул Стефан. – Дожди! Куда вы пойдете!
– Тем лучше. Больше воды в реках.
– И в болотах! По-твоему, все поместятся в лодках? Малыши не дойдут даже до водораздела.
– Чепуха, – улыбнулся Питер. – На этой планете нет ничего, с чем не мог бы справиться человек, поверь моему опыту. Можно перевезти всех за два-три раза.
– Ха! Пока будешь возвращаться за второй партией, первая перемрет с голоду. Ты этого хочешь? Этого, Пунн?
Питер сплюнул и растер плевок ногой. Стефан напирал настойчиво и умно, а вовсе не лез на рожон, как ожидалось. Все равно ему крышка. Это здесь, за частоколом, он – власть. Здесь он что-то умеет. Там будет иначе, и он это уже понял. Да и кто здесь этого не понимает.
– Я предлагаю начать подготовку немедленно. Кто согласен? Голосуем.
– Нет! – крикнул Стефан.
Его качнуло. Перед глазами плыли лица. Много лиц… чужие. Никто не ценит заслуг. Забыли! Никто не желает помнить, каких трудов стоило добиться, чтобы половина колонии не перемерла в первый же год, мало-помалу наладить сносную жизнь, обучить младших грамоте, отмыть, наконец! – и это при том, что каждый второй – псих, зовет по ночам мамочку и чуть что норовит опрокинуться на спину и завизжать в истерике… Вечная боязнь совершить малейшую ошибку, боязнь удара из-за угла… Неблагодарные свиньи, не видящие дальше собственного рыла! Весь лагерь – свинарник.
– Вы не будете голосовать. Я запрещаю! Я капитан!
– Дерьмо! – крикнул Дэйв.
Из толпы боком выдвинулся Людвиг.
– Мы будем голосовать, Лоренц. Пупырь, вернись!
– Чего там вернись… – пробубнил Анджей. – Против я, вот и все. Пусть Стефан решит. Ну вас…
– Тебе-то лучше бы помолчать, – заявил Питер. – Те, кто не работает, голосовать вообще не будут. Как-нибудь обойдемся без нахлебников.
– Я работаю! – закричал Анджей. От обиды у него навернулись слезы. Подскочив к Питеру, он пытался что-то сказать, тряся у того перед лицом уродливыми руками.
– Что-то тебя на торфе не видно. Эй, уберите заразного!
– Стоп! – крикнул Стефан. – Ладно. Анджей, ты за или против?
– Я против! Я ему сейчас такое скажу…
– Помолчи. Ты слышал: Анджей Рыхлик против. Маргарет, ты?
– Против.
– Двое против! – крикнул Стефан. – Ты слышал? Петра, ты?
Пухленькая Петра растерянно улыбалась.
– Я…
– Ну говори быстрей!
– Я… я не знаю… – Петра переступила с ноги на ногу и испуганно захлопала глазами.
Стефана подбросило:
– Что значит – не знаю?!
– Не знаю… – Петра вдруг расплакалась.
– Воздерживается, – быстро сказал Питер. – Петра Дорферкирх воздерживается. Донна, ты записывай. Двое против, один воздержавшийся. Надеюсь, меня не обвинят в давлении на голосующих. Людвиг Науманн, ты?
– За.
– Ронда Соман?
– За.
– Илья Черемшанов?
– Двумя руками.
– Уве Игельстрем?
– За.
– Дэйв?
– Да пошли вы оба в задницу!
– То есть воздерживаешься?
Дэйв мотнул забинтованной головой и перекорежился от боли.
– Нет. Я – за. Надоело.
– Вера?
– За.
– Маркус?
– За.
Стефан почувствовал, как по его спине бежит струйка пота.
– Агнета?
– За.
– Диего! – крикнул Стефан, выступая вперед.
Чернявый Диего перевел взгляд со Стефана на Питера.
– Я – за нефть…
– Йорис! – быстро перебил Питер.
– Я? Кхх… Я – тоже. За.
– Ульрика?
– За.
– Фукуда?
Маленький японец склонился в церемонном полупоклоне:
– За, пожалуйста.
– Инга?
– За.
– Киро, ты?
– За.
– Все? Кого нет? Зоя дежурит? И все равно один голос ничего не решает. Итог голосования, я думаю, ясен. Тринадцать – за, двое – против и один воздержавшийся.
– Я воздерживаюсь, – сказала Донна.
– Тогда запиши: воздержавшихся двое. Прошу прощения, забыл еще двоих: себя и… – Питер бросил взгляд на Стефана. – Значит, четырнадцать за и трое против. Полагаю, больше нет нужды возвращаться к этому вопросу. Подготовку, как и сказал, начинаем немедленно. Бездельников кормить не будем. Кто не согласен, может остаться здесь. Немощные, больные и симулянты получат столько еды, сколько они заслуживают. Впредь все важные вопросы будем решать сообща.
– Правильно!
– Голосованием…
– Стойте! – крикнул Стефан. – Вы ничего не поняли! Дураки! Он просто хочет занять мое место, ничего не сделав для вас!.. Он всех вас сожрет с потрохами!
Гвалт. Свист. Хохот.
– Мы уходим, Лоренц, – сказал Питер. – И мы возьмем с корабля все, что найдем нужным. Инструменты. Всю одежду. Синтезатор можно погрузить на катамаран…
– Никуда вы не пойдете!
Питер усмехнулся.
– Можешь присоединиться к нам. Я не против.
– Ни с места! – крикнул Стефан, расстегивая кобуру.
И сам удивился, насколько фальшиво и детски-беспомощно прозвучало у него это грозное «ни с места». Ребенок… Дети играют в недетские игры. В который раз играют.
«Махер» зацепился прицельной планкой и не лез наружу. Питер ухмыльнулся прямо в лицо: наверное, Стефан был очень смешон, дергая кобуру, – трясущиеся руки, лицо в красных пятнах… Жалкое зрелище, унизительное.
– Бластер мы тоже возьмем, Лоренц. Дай-ка его сюда.
Проклятое оружие застряло в кобуре. Кто-то из нетерпеливых кинулся на Стефана сбоку. Питер отшвырнул его взмахом руки.
– Давай свой пугач, Лоренц. Все знают, что он разряжен.
– Ни с места! – повторил Стефан.
Бластер оказался в руке, и кто-то один – Маркус? – отпрянул. И это было еще унизительней. Словно одинокий аплодисмент жалостливого зрителя, обращенный к актеру, провалившему спектакль.
– Три шага назад, – приказал Стефан. – Считаю до трех. Раз… Два…
Питер сделал один шаг. Вперед. Он все еще ухмылялся, но его ухмылка застыла, превратившись в маску.
– Три!
– Сзади! – крикнула Маргарет. Ей зажали рот.
Стефан зажмурился. Из дула «махера» вылетела молния и погасла в груди Питера. Раздался короткий шкворчащий звук, будто плюнули на раскаленную сковородку. Питер остановился, озадаченно разглядывая оплавленную пуговицу на фасаде робы. Если он и почувствовал ожог, то не подал вида. Он был удивлен.
Стефан ногой отпихнул того, кто подползал сзади под коленки – подлейший прием! За спиной мальчишка взвыл и покатился. Теперь Стефан целил Питеру в лицо. Он был тверд. Он был скала. Еще можно было взять ситуацию в свои руки. Запугать пшиком… И наступила тишина. Кое-кто попятился. И растерявшийся Питер еще не успел решить, что ему делать: восстановить на лице усмешку – символ победы и превосходства или принять позу покорности…
И тогда неожиданно громко расхохотался Дэйв и тишина кончилась. Словно выбили подпорку, удерживающую лавину смеха, и лавина рухнула. Ржали все. С подвывом стонали Илья и Диего. Гоготал, сгибаясь пополам, неторопливый тугодум Людвиг, держались за животы Киро и Йорис, сдержанно сипел Фукуда. Давились смехом Уве, Маркус и Ронда. Клокотал, потряхивая жиром, Анджей. Счастливо визжали малыши. И ухмылялся Питер, который начал понимать, что он выиграл, а Стефан проиграл…
Тогда Стефан бросил бластер в Питера и побежал.
Это было неожиданно, и он успел выиграть два десятка шагов, прежде чем они опомнились. Кинулись вдогон молча, смех как отрезало, и Стефан услышал позади себя топот ног. «Не пускайте в корабль!» – отчаянный крик Уве. Поздно, не успеют. А вот отрезать от пандуса – успеют…
Он влетел в аварийный люк и попытался захлопнуть его за собой. Мешал протянутый наружу кабель. Тотчас от крышки люка со звоном отскочил камень. А может быть, не камень, а нож. Хорошо, что каждая бесшовная труба была на учете – иначе за порохом бы дело не стало, может быть, даже бездымным. И свинцовая или стальная дура, неровная, как астероид, двадцать пять миллиметров калибр…
Стефан ушиб затылок: в аварийном лазе смогла бы распрямиться во весь рост разве что Юта. Несколько секунд перед глазами стояла тьма. Заклинить крышку никак не удавалось, и уже кто-то, вопя дурным фальцетом, дергал ее снаружи – нетерпеливый… Стефан облизнул губы. Неужели теперь – все? и не исправить?.. Чего только не было за сорок лет; ему так часто казалось, что он висит на волоске, что он поверил, будто это не волосок, а канат. Выходит, гниют канаты… Нет смысла здесь торчать, обязательно обойдут сзади; там не близкий путь, но первым делом попытаются взять в клещи… Пора. Стефан пополз на четвереньках так быстро, как только смог. Позади скрипело, и ширилась полоска света на стенках лаза. Успеть нырнуть в боковой штрек, прежде чем отвалят крышку и метнут нож! Пусть ищут. Быстрее!..
