Эдгар Берроуз - Тарзан и потерянная империя

- Это будет печальный день для всего Кастра Сангвинариуса, - сказал офицер. - Ты еще не сказал Прекларусу того, с чем пожаловал. Говори, что хотел, и уходи. Даже сыну цезаря не дозволено трогать моих пленников.

Фастус затрясся от ярости, сознавая свое бессилие. Начальник охраны подчинялся только императору.

Фастус повернулся к Прекларусу.

- Я пришел с тем, чтобы пригласить моего доброго друга Максимуса Прекларуса на церемонию моего бракосочетания, - заявил он с ядовитой усмешкой.

Воцарилась тишина. Прекларус ничего не ответил.

- Я вижу, тебя это не трогает, Прекларус, а зря, - властно продолжал он. - Тебе не интересно, кто станет счастливой супругой? Неужели ты не хочешь узнать, кто сядет рядом со мной на императорский трон, даже если ты не доживешь до этого дня?

В недобром предчувствии у Максимуса Прекларуса замерло сердце. Теперь-то он понял причину прихода Фастуса в тюрьму, однако не подал вида. Он молча продолжал сидеть на каменном полу, подпирая спиной сырую стену.

- Что же ты не спрашиваешь, кто моя избранница и когда состоится свадьба? - продолжал Фастус. - Ладно уж, скажу сам. Знай, Прекларус, Дилекта, дочь Диона Сплендидуса, не пожелала иметь мужем предателя и изменника, она решила разделить свою судьбу с наследником пурпурной мантии императора. Вечером заключительного дня игр Дилекта и Фастус соединятся брачными узами в тронном зале дворца!

Преисполненный злобным самодовольством Фастус замолчал, ожидая произведенного им эффекта, но если он надеялся, что Максимус Прекларус будет сражен горем, то явно просчитался, ибо молодой патриций сделал вид, будто не замечает Фастуса, словно того и не было в камере вовсе.

Более того, Максимус Прекларус повернулся к Метеллусу и заговорил с ним с безразличным видом. Рассвирепев от такого оскорбления, Фастус вышел из себя, растеряв последние остатки самообладания. Он бросился на Прекларуса, вцепился ему в волосы и плюнул в лицо. При этом Фастус оказался рядом с Тарзаном, который быстрым движением схватил его за лодыжку и повалил на пол.

Фастус выкрикнул команду солдатам, одновременно хватаясь за кинжал и за меч, но Тарзан выхватил у него оба оружия и швырнул Фастуса в руки вбежавших в камеру легионеров.

- А теперь убирайся, Фастус! - приказал начальник стражи. - Ты уже и так наломал здесь дров.

- Вы у меня заплатите за это, - зашипел сын цезаря, испепеляя пленников злобным взглядом. - Все без исключения!

После того, как он ушел, Аста еще долго продолжал посмеиваться про себя.

- Тоже мне цезарь! - восклицал он время от времени. - Свинья!

Позднее, когда пленники принялись обсуждать произошедшее и его возможные последствия, в глубине коридора забрезжил свет.

- Ждите новых гостей, - проронил Метеллус.

- Может, вернулся Фастус, чтобы плюнуть на Тарзана, - засмеялся Кассиус Аста.

Раздался дружный смех.

Свет приближался, но солдатских шагов слышно не было.

- Кто бы это ни был, но он идет один, - сказал Максимус Прекларус.

- Значит, не Фастус, - заключил Аста.

- Может, это посланный им убийца? - предположил Прекларус.

- Мы готовы встретить его, - сказал Тарзан. Мгновение спустя по ту сторону дверной решетки возник начальник стражи Колизея, сопровождавший недавно Фастуса и защитивший от него пленников.

- Аппиус Апплозий! - воскликнул Максимус Прекларус. - Это не убийца, друзья мои.

- Я не хочу твоей крови, Прекларус, - сказал Апплозий, - но и счастья тебе не видать.

- О чем ты, друг мой? - спросил Прекларус.

- Фастус в гневе раскрыл мне много такого, чего не сказал тебе.

- И что же он сказал?

- Сказал, что Дилекта дала согласие на этот брак только потому, что надеется таким образом спасти своих родителей, тебя и твою мать Фестивиту.

- Назвать его свиньей, значит, оскорбить бедных животных, - прорычал Прекларус. - Скажи ей, Апплозий, что я предпочту умереть, нежели видеть ее замужем за Фастусом.

- Она знает это, друг мой, - ответил офицер, - но ее заботит судьба своих и твоих близких. Прекларус удрученно повесил голову.

- Что же делать? - простонал он.

- Фастус сын цезаря, - напомнил ему Апплозий, - да и времени мало.

- Знаю! - закричал Прекларус. - Но это ужасно! Невыносимо!

- Этот человек твой друг, Прекларус? - спросил Тарзан, кивая на Аппиуса Апплозия.

- Да, - подтвердил Прекларус.

- Ты доверяешь ему? - прозвучал следующий вопрос.

- Я готов доверить ему собственную жизнь и честь, - заявил Прекларус.

- Тогда скажи ему, куда ты спрятал ключи, и пусть он принесет их сюда, - предложил человек-обезьяна. Прекларус мгновенно просиял.

- Как я сам не догадался! - вскричал он. - Но нет, это слишком опасно.

- Моя жизнь и без того в опасности, - промолвил Апплозий. - Фастус никогда не простит мне сегодняшнего происшествия. Можно считать, что я уже приговорен. Что за ключи? Где они? Я схожу за ними.

- Может, ты сам откажешься, когда узнаешь, что это за ключи, - сказал Прекларус.

- Нетрудно вообразить, - ответил Аппиус Апплозий.

- Ты часто бывал в моем доме, Апплозий. Тот утвердительно кивнул.

- Помнишь книжные полки у окна?

- Да.

- Ключи за третьей полкой в тайнике в стене.

- Хорошо, Прекларус. Ты их получишь, - сказал офицер и вышел в коридор.

Пленники вглядывались в меркнущий свет, пока он не потух совсем.

x x x

Наступил финальный день игр. Охочая до зрелищ чернь жаждала новой крови, новых острых ощущений, словно и не было целой недели жестоких побоищ, о чем свидетельствовали запекшиеся бурые пятна на песке, который не успевали убирать.

В тюрьме оставался лишь Максимус Прекларус.

- Прощайте! - сказал он. - Те, кто сегодня уцелеют, получат свободу. Больше мы не увидимся. Желаю вам всем удачи, и пусть боги придадут вам силы и ловкости. Это все, о чем я могу просить, ибо даже боги не в состоянии дать вам больше мужества, чем то, которое у вас уже есть.

- Апплозий не сдержал своего слова, - произнес Аста.

Тарзан нахмурился.

- Если бы ты пошел с нами, Прекларус, то ключи нам не понадобились бы.

В камеру, где томились Тарзан и его товарищи, долетал шум схваток, стоны, свист и рукоплескания зрителей, но самой арены отсюда не было видно.

Сколько бы пленников ни выводили за раз - двоих, четверых или шестерых - возвращалась всегда только половина из них.

У тех, кому схватка только предстояла, нервы были напряжены до предела. Ожидание сделалось невыносимым. В порыве безысходности двое из пленников попытались наложить на себя руки, другие же старались спровоцировать драку с товарищами по заключению, однако в помещении находилась многочисленная охрана, а пленники были безоружны. Оружие выдавалось им лишь перед самым выходом на арену.