Дон последовал за Франклином, и они стали ходить по кругу в пятистах футах над дном, далеко за пределами прямой видимости. На экране индикатора каменистое дно представлялось ровной плоскостью, но теперь посреди нее мерцала яркая звездочка. Вонзенный в Перси маленький световой маяк неполных шесть дюймов в длину и дюйм в поперечнике, — начал работать. Он будет мигать больше недели, прежде чем сядут батареи.
— Запятнали! — ликовал Дон. — Теперь не спрячется.
— Пока не избавится от жала, — осторожно добавил Франклин. — Если он его вытолкнет, начинай все сначала.
— Ты забываешь, кто ставил маяк, — внушительно заметил Дон. — Десять против одного, что он никуда не денется.
— Нет уж, — отпарировал Франклин, — биться об заклад с тобой я не буду, ученый.
До поверхности было еще полмили, и, нацелив нос лодки вверх, он дал предельный ход.
— Не будем больше мучить доктора Робертса, бедняга может заболеть от нетерпения. Да мне и самому хочется посмотреть на твои снимки. Никогда не приходилось играть главной роли в кино, да еще в паре с гигантским кальмаром.
И ведь это, напомнил он себе, только начало. Гвоздь программы впереди.
— Хорошо быть женатым на женщине, которая не дрожит от страха за тебя, когда ты на работе, — сказал Франклин, предаваясь неге в удобном кресле на террасе.
— Бывает, что дрожу, — призналась Индра. — Не люблю я эти глубоководные затеи. Случись там что-нибудь, и ты пропал.
— Что десять футов, что десять тысяч — утонуть одинаково легко.
— Сам знаешь, что вздор говоришь. Кроме того, я еще ВК разу не слышала, чтобы смотритель просто утонул. Когда гибнет китопас, это происходит далеко не так просто и мило.
— Ну ладно, я зря затеял этот разговор, — виновато сказал Франклин и оглянулся: не слышал ли их Питер. — Но неужели ты всерьез волнуешься из-за “Операции Перси”?
— Пожалуй, нет. Мне тоже не терпится увидеть, как вы его поймаете. Еще интереснее, сумеет ли доктор Робертс сохранить его живым в неволе.
Индра поднялась и подошла к книжной полке. Долго рылась в груде бумаг и журналов, наконец, извлекла нужную книгу.
— Вот, послушай, — продолжала она, — и учти, что это было написано почти двести лет назад.
Она принялась читать внятно, раздельно, словно перед студентами в аудитории. Сперва Франклин слушал не очень внимательно, но незаметно для себя увлекся.
— “Возникла огромная белая масса, она поднималась все выше и выше над морской лазурью, и казалось, перед носом нашего корабля переливается блеском снежная лавина, только что скатившаяся с гор. Она пролежала так несколько секунд, затем медленно стала погружаться и совсем ушла под воду. Потом снова всплыла и безмолвно застыла, мерцая. “На кита не похоже — и все же это, верно, Моби Дик”, — подумал Дэггу. Фантом опять исчез в море, когда же он показался вновь, чей-то крик пронзил каждого, как ножом, и разогнал дремоту. Негр кричал: “Смотрите! Опять! Вон он всплыл! Прямо на носу! Белый Кит! Белый Кит!”
Быстро были спущены на воду четыре лодки, в первой сидел Ахаб, и все помчались к добыче. Вскоре она погрузилась. Мы сушили весла, ожидая, когда животное покажется вновь, — и гляди! — оно медленно всплыло еще раз в том самом месте, где исчезло. Все мысли о Моби Дике на время вылетели у нас из головы при виде поразительнейшего из созданий, какие когда-либо являлись человеку из тайников морской пучины. Исполинская рыхлая туша, несколько ферлонгов в длину и столько же в ширину, белесая, сверкающая, лежала на поверхности воды, и множество длинных рук простиралось в разные стороны из ее середины, они крутились, извивались, будто анаконды, готовые схватить все без разбора, что окажется в пределах их досягаемости. Ни переда, ни зада; и никакого подобия чувств или инстинктов; бесформенное, чудовищное, невероятное проявление жизни корчилось среди волн.
С глухим протяжным всплеском оно снова скрылось, и Старбак, не отрывая глаз от изрытой воды, в отчаянии воскликнул: “Лучше бы мне увидеть Моби Дика и сразиться с ним, чем увидеть тебя, белое привидение!”
“Что это было, сэр?” — спросил Фласк.
“Сам великий кальмар, о котором говорят, что редкий китобоец, повстречавший его, возвращался в свой порт”.
Но Ахаб ничего не сказал. Развернув лодку, он пошел обратно к судну, и остальные безмолвно последовали за ним”.
Индра выдержала паузу и закрыла книгу, ожидая, что скажет муж. Франклин поежился в своем удобном кресле и задумчиво произнес:
— Не помню этот кусок. А может быть, вообще не дошел до него. Очень точно схвачено, только зачем этот кальмар всплыл?
— Наверное, он умирал. Ночью они иногда поднимаются к поверхности, но днем не всплывают, а у Мелвилла сказано, что было “голубое ясное утро”.
— Допустим, а сколько в нем было, если перевести на футы? Можно сравнить его с Перси? По нашим фото получается, что длина Перси от плавников до кончиков щупалец — сто тридцать футов…
— Выходит, он больше самого большого замеренного синего кита.
— Да, на несколько футов. Но весит, конечно, раз в десять меньше.
Франклин встал и вышел в соседнюю комнату за справочником. Индра услышала, как он негодующе фыркнул.
— Ну, что там? — спросила она.
— Тут написано, что ферлонг — устаревшая мера длины, равная одной восьмой мили. Твой Мелвилл несет что-то несусветное.
— Он обычно очень точен, во всяком случае, когда говорит о китах. Но “ферлонг” — это в самом деле странно. И удивительно, что никто до сих пор не обратил на это внимания. Наверно, он хотел написать “фетом”. А может быть, наборщик ошибся.
Возможно… Франклин поставил на место справочник и вернулся на террасу в ту самую минуту, когда туда ворвался Дон Берли. Дон поднял Индру на руки, запечатлел у нее на лбу братский поцелуй и бережно опустил ее в кресло.
— Пошли, Уолт! — загромыхал он. — Вещи собраны? Я подброшу тебя до аэродрома.
— Где там Питер прячется? — спросил Франклин, — Питер! Иди сюда, проводи меня, папе пора на работу.
Клубок неукротимой энергии выкатился на террасу и взлетел на руки отца, чуть не сбив его с ног.
— А ты купишь мне кальмала? — крикнул четырехлетний Питер.
— Откуда ты знаешь, зачем я еду?
— Как же, утром в последних известиях передавали, ты еще спал, объяснила Индра. — И показали отрывок из Донова фильма.
— То, чего я больше всего боялся. Теперь за нами повсюду будут тащиться толпы операторов и репортеров. И непременно что-нибудь сорвется.
— Не бойся, на дно они за нами не пойдут, — возразил Берли.
