— А что? — Девушка подняла голову, прикрыв глаза ладонью.
— Водорослей они, может, и наберут. Да только половину твоих посланниц съедят — смотри стрекоз сколько.
— Серьезные попутчицы, — согласилась Мерлью. — Они теперь что, всегда над нами маячить будут?
— Вряд ли. Насколько я помню путешествие в Дельту, там мы не видели ни одной.
— Тогда надо трогаться. — Принцесса решительно поднялась на ноги. — Топлива наберем по дороге.
Люди двинулись с места легко. Осознание неограниченного количества питьевой воды в самом прямом смысле слова под боком и ожидание сытного вкусного ужина вернули силы даже наиболее изможденным из путников. Вдоль реки колонна двигалась медленно — спешить теперь было некуда. Четверых, самых загнанных, Симеон оставил с повозками, но Найл был уверен, что никто из «павших» не появится.
Тем временем в небе сгустилась стрекочущая туча. Казалось, над путешественниками собирались все стрекозы реки. С каждой минутой крылатых охотниц становилось все больше и больше, и они отбрасывали вниз густую зловещую тень. Отдельные из тварей уже начинали нырять вниз, но взмывали обратно, так и не решившись напасть.
Долго так продолжаться не могло. Найл покосился на идущих невдалеке смертоносцев: все паучата прятались под брюшками матерей.
— Молодцы, — кивнул Посланник Богини и на всякий случай извлек нож.
— Кто? — не поняла сбоку Нефтис.
— Готовься, — предупредил ее Найл. — Вот-вот начнется.
У правителя появилась было неуместная мысль «прощупать» стрекозиную стаю на предмет объединенного сознания, но тут его внимание привлек оторвавшийся от строя смертоносцев паук, помчавшийся прямо на него. Восьмилапый довольно бесцеремонно втиснулся между Найлом и Нефтис.
— Шабр? — удивился правитель.
И тут далекий стрекот вдруг нестерпимо ударил по ушам, резко потемнело.
Найл инстинктивно втянул голову в плечи и вскинул над головой нож. По лезвию что-то ударило… и все кончилось. Опять стало светло и — в первые мгновения — мертвенно тихо. Только спустя несколько секунд правитель различил, как Шабр аппетитно хрумкает стрекозой, прижимая другую к земле передними лапами. Третью ожесточенно топтала Нефтис, но изломанная хищница продолжала старательно трясти рваными прозрачными крыльями.
Шабр бросил истерзанную хелицерами добычу, наклонился к прижатой лапами стрекозе, впрыснул ей в округлую грудь парализующий яд, отпустил, осторожно отодвинул Нефтис в сторонку и вонзил хелицеры в ее жертву. Потом быстро и ловко замотал всех трех паутиной, перекинул на спину, сказал: «Извините, я скоро вернусь» — и умчался в сторону пауков.
Очнувшийся наконец правитель резко повернулся к колонне.
Кое-где бились на песке стрекозы, в которых женщины зло вонзали и вонзали ножи, но куда чаще взгляд натыкался на обезглавленные тела; некоторые из них еще продолжали скрести пальцами или подергивать ногами.
— Вперед… — прошептал Найл и, уже громче, повторил: — Вперед!
Нужно было немедленно уходить, иначе крылатые твари повторят атаку. Уходить, бросив им на растерзание мертвых, чтобы они хоть на время оставили в покое живых.
— Вперед! Вперед!
Он уводил людей, мучительно гадая, кто оказался среди погибших — Джарита? Симеон? Сидония? Савитра? Может быть, Юккула или влюбленный в нее паренек? А может, принцесса Мерлью? Но остановиться и развеять опасений не мог.
Вернулся сытый и довольный Шабр, не проронив ни слова, опять втиснулся между Нефтис и правителем, неторопливо затрусил вперед. Сознание его было пусто и спокойно. Восьмилапый ни о чем не думал.
— Ты решил перейти к двуногим, Шабр? — вежливо поинтересовался Найл.
— Не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось. А заодно охочусь. Надеюсь, это не обижает тебя, Посланник Богини?
— Ты хочешь сказать, что защищаешь нас с Нефтис от нападений стрекоз?
— Да, Посланник Богини. Дело в том, что люди совершенно не приспособлены для ловли летающих животных. — Получив возможность порассуждать на любимую тему, паук заметно оживился. — Ваши глаза предназначены смотреть вперед или вниз и даже расположены глубоко в черепе, прикрытые сверху надбровными дугами. Больше того, инстинктивно вы никогда не смотрите вверх и не замечаете исходящей сверху опасности. Когда смертоносец охотится на человека, ему достаточно подняться на уровень… — Тут паук замолк, поняв, что сболтнул лишнее, немного выждал и вкрадчиво спросил: — Ты не обиделся, Посланник Богини?
— Скажи, а другие пауки тоже способны защитить людей? — Правителя куда больше интересовало настоящее, а не прошлое.
— Они поохотятся с большим удовольствием. Для нас это совсем нетрудно.
— Но почему вы этого не делаете?!
— Так ведь ты не разрешал этого никому, кроме меня, Посланник Богини. Ты приказал мне защищать Нефтис. И больше никому и ничего. Дравиг никогда не позволит себе изменить твоих приказов.
В словах Шабра явно звучало ехидство. Но к кому оно относилось — к Дравигу, слишком буквально воспринявшему указание, или к правителю, не подумавшему ни о ком, кроме начальницы своей стражи, Найл разбираться не стал. Куда важнее исправить положение, пока не стало слишком поздно.
Спустя несколько минут колонны двуногих и восьмилапых перемешались, став единым целым. И хотя пауки и люди относились друг к другу с некоторой настороженностью, пользу перестроение принесло всем, причем немедленно: первой добычи крылатым хищникам хватило ненадолго, они снова бросились в атаку… Через минуту почти каждый из пауков обрел свой обед.
Найл ощутил, как разом спало среди путешественников напряжение: люди перестали ежеминутно ожидать гибели, а смертоносцы немного подкрепились. Правда, от дневного привала пришлось отказаться — крылатые твари все равно не дадут ни водорослей собрать, ни к воде спуститься, ни хоть ненадолго отойти в сторонку. Впрочем, теперь походная колонна двигалась неторопливо, и от усталости никто не падал.
С приходом сумерек стрекозы исчезли. Двуногие и восьмилапые опять разошлись на две группы — смертоносцы окружили своих паучих, а люди спустились к воде.
Правитель торопливо прошел до конца колонны, выискивая глазами знакомые лица. Вроде все живы. На душе стало немного легче, отчего Найл ощутил укол совести — ведь все равно погибло много людей, и каждый из съеденных был чьим-то другом, чьим-то любимым. Точнее, чьей-то, ведь абсолютное большинство путников — женщины.
— Ты доволен, Найл? — услышал правитель хмурый вопрос Симеона. — На сегодня нас осталось ровно половина. Хотя «неголосующих граждан» ты наверняка не считал. Тогда получается, сгинул почти каждый третий. Нужно было тащиться в такую даль, чтобы принять смерть? Ты мог попросить смертоносцев перебить нас прямо в городе.
