Притту хотелось сказать "да". Он понимал, что имеет дело с недюжинным талантом, ученым, который масштабней его мыслит. Если бы к тому же он был белый…
Он встряхнулся и встретился взглядом с Вельзевулом. Тот, словно угадывая, что переживает сейчас Притт, улыбался слегка иронически, откинув курчавую голову на спинку кресла.
— В принципе я согласен. Больше того, мне лестно ваше предложение. Но все это очень сложно, чтобы так вот сказать "да".
— Постараюсь упростить. По окончании вашей работы вы сможете, по желанию, остаться у меня на правах моего коллеги и компаньона. Если вас это не устроит и вы захотите уйти — пожалуйста. Тогда вы получите причитающееся вам вознаграждение. Я думаю, оно будет весьма приличным… И еще. Может быть, это и жестоко, но мисс Тойнби получит свободу только в том случае, если вы согласитесь сотрудничать со мной.
Притта словно током ударило: "Маргрэт!".. Он побледнел и закрыл глаза.
Как же он мог забыть о ней! А ведь у него нет больше никого ближе этой рыжей девчонки. Ничего себе, девчонка! Ей уже за тридцать… Уйти, бросить все, все. Только с ней. Уехать куда-нибудь в Европу. Заработанных денег хватит, чтобы безбедно прожить несколько лет. Отдохнуть от всей этой ужасной работы!.. Тяжко вздохнув, он посмотрел на Вельзевула и сказал:
— Вы загнали меня в угол.
— Но я честно играю. В открытую. И хочу иметь честного партнера.
— Вы обещали рассказать о мисс Тойнби.
— Ее спасло чудо. В момент взрыва она стояла за экраном противорадиационной защиты. Бетон и свинец ослабили силу прямого удара взрывной волны, и сжатым воздухом ее выбросило наружу ярдов на пятьдесят.
Она не расшиблась, потому что упала на нейлоновую сеть, растянутую над огородом. Так ее садовник защищался от птиц, склевывавших смородину. В состоянии глубокого шока ее доставили ко мне. Из шока я вывел ее в анабиоз.
С тех пор она и лежит в своем саркофаге, как спящая красавица…
— Да, но по какому праву вы лишили свободы гражданку Соединенных Штатов?..
— Притт, как вам не стыдно! Мы что, в конгрессе? И потом, чего вы на меня кричите? Вы бы лучше спасибо сказали, что я для вас воскресил любимого человека! Ведь все, и вы в том числе, считали ее погибшей. Да и сейчас, когда выйдете из моей лаборатории, попробуйте сказать, что мисс Тойнби жива — вас сочтут за параноика.
— Вы правы. Простите, профессор. Но я действительно ее люблю. И до сих пор, кажется, не сознавал этого…
— Скажу, так и быть! Только вы уж ей не передавайте. Это она указала мне на вас. Когда мы столкнулись с трудностями в конструкции головы, мисс Тойнби сказала мне, что есть такой ученый, ее большой друг, который наверняка сможет нам помочь. Правда, прежде чем назвать вас, она взяла с меня слово джентльмена, что ни один волосок не должен упасть с вашей головы…
— Но почему ее доставили к вам, и кто это сделал?
— Тут уж, простите, подробности придется опустить. Тайну фирмы, выполняющей твой заказ, разглашать не полагается.
Одно скажу, чтоб рассеять излишние подозрения: мне нужны были специалисты. Самые лучшие. Надеяться на их добровольное согласие работать в моей сверхсекретной лаборатории я, конечно, не мог.
Я вас тоже заполучил бы к себе. Но, увы! Ваша аппаратура слишком уникальна, чтобы я смог создать вам у себя такие же условия.
А теперь скажу вам совсем откровенно, почему я стремлюсь иметь в вашем лице честного партнера, настоящего коллегу. Производство, если можно так выразиться, киберов — не мое амплуа. Это, если хотите, заработок, который позволяет мне заниматься собственно наукой. Моя стихия — психиатрия и нейрология.
Пусть это будет громко сказано, но я решил посвятить свою жизнь раскрытию тайны распада личности — шизофрении. Если строго подходить к определению ее симптомов, то надо признать, что более половины человечества — шизофреники. А если к их числу добавить эпилептиков, маниакально-депрессивных, слабоумных… Это страшный бич двадцатого века, который, как видите, перекинулся и в двадцать первый!..
До сих пор ведутся споры — соматическое ли это заболевание или чисто психическое. Давно известен вирус — возбудитель болезни и вещества — отравители мозга. Но откуда этот доморощенный белок-вирус? Откуда эти токсические вещества в плазме? Почему один организм вырабатывает их себе на погибель, а другой — нет?
Ответ, по-моему, надо искать в биоэлектромагнитном режиме нейронов и других клеток организма, вернее — нарушениях этого режима извне. Но в данной области именно вы, дорогой коллега, достигли поразительных результатов, развив идеи Миллса. Ваш "генератор эмоций", очевидно, будет бесценным подспорьем…
— Позвольте, профессор, — не выдержал Притт, — откуда…
— Молчите, молчите! Дослушайте, прошу вас. Ваш генератор может оказать бесценную услугу человечеству. И наоборот, если это изобретение попадет в руки маньякам, то… Я не могу сказать, что может случиться…
"Боже, он заговорил как красный!" — с испугом подумал Притт.
А профессор, словно угадав его мысли, воскликнул:
— Разве у вас нет совести, нет чувства ответственности перед человечеством за то, что приносите вы ему своими открытиями?
— Признаться, я не часто задумывался над моральной стороной своей работы… Но кто вы такой, что отчитываете меня, взываете к моей совести, когда я до сих пор не могу понять, в какой шпионской корпорации вы состоите?
Уж не с помощью ли телепатии вы узнаете секреты, охраняемые не хуже военной тайны?!.. — Притт возмущенно уставился на своего собеседника.
— Если мы станем добрыми друзьями, будем работать вместе — вы обо всем этом узнаете, — серьезно ответил профессор. — Сейчас же, согласитесь, у меня нет оснований доверять вам сразу все. Прошу поверить в искренность моих слов и намерений. Я не ищу для себя каких-то выгод за ваш счет. Но мы живем в мире жестокой необходимости, где для достижения даже благородной цели порой приходится прибегать к неблаговидным методам… Вы не согласны со мной?
— Насчет методов — это слишком общеизвестно, — пожал плечами Притт. — Но мне все-таки непонятно, кто вы, профессор Вельзевул? И, представьте, даже мучает этот вопрос. Ведь вы требуете доверия с моей стороны.
Профессор выпрямился в кресле и, глядя прямо в глаза собеседнику, гордо ответил:
— Я ученый. Не бизнесмен, не политикан. Наука для меня — средство уменьшить страдания человека.
Он посмотрел на часы, задумался на мгновение и сказал:
— Извините. Через сорок минут у меня встреча. Вы, очевидно, хотите еще поговорить с мисс Тойнби?
— Да.
