Ощущение нереальности захлестывало ее, словно морские волны. Ее руки обвили его шею; он расстегнул ворот ее рубашки. Светильники начали гаснуть, и вокруг легли темно-синие тени, как на большой глубине.
Он что-то прошептал; она не слышала слов. Его рука скользнула ниже. Тари выгнулась, и вторая рука скользнула ей за спину, жесткая и нежная одновременно.
- Не сейчас, - вдруг шепнул он. Сейчас, в полутьме, ему можно было дать не тридцать даже - двадцать. - Подожди.
В ушах Тари шумело, как не шумело ни одно море.
- Послушай... Ты спросила, для чего нужны императоры. Тише, не дыши так... Когда ощущаешь себя частичкой целого, мир вокруг обретает смысл.
- Император...
- Император должен любить свою империю. Видеть каждую душу в вечернем небе. Смотреть сквозь облака и радоваться рассвету вместе с любым из своих подданных, даже если его одиночество куда глубже, чем... - Он оборвал фразу.
- Но вы в это не верите, - тихо сказала Тари. - Вы одиноки.
- В империю нельзя не верить, - серьезно сказал император. - Иначе мир перестает быть чудом. Деревья, порт, крикливые мальчишки, причальные доски... какой смысл, если ты не любишь? Хоть кого-то? Например, хрупкую девчонку с распахнутыми глазами, которой очень хотелось увидеть императора?
Она моргнула.
- Глупая, - совершенно спокойно сказал он. - Если захочешь, ты уйдешь отсюда в эту же минуту. Я дам тебе охрану, поместье, покой и право выйти замуж за кого угодно - или не делать этого вовсе. Мне не нужно твое тело, если ты этого не хочешь.
Тари медленно покачала головой, не отрывая от него взгляда.
- Нет.
Он наклонился к ней в полутьме. И легко коснулся губами ее губ.
Первый страх перед неизведанным уходил, сменялся ожиданием и наплывал снова: она пьянела без вина, тени перед глазами кружились, как в хороводе вокруг невидимого костра. Тари замерла в поцелуе, боясь пошевелиться.
И не шевельнулась, когда тонкие пальцы легко-легко проплыли по щеке, по груди, захватили впадинки локтей... уложили ее на широкое ложе... и через минуту она целовала его, задыхаясь, не сознавая, что делает...
Последний светильник съежился и погас.
- ...Ты очень красива. Знаешь?
Огромное утреннее небо заглядывало в спальню. Тари лежала, полуприкрыв глаза, и слушала. Постель грела и нежила ее, как теплое море.
- Вы любили кого-нибудь... раньше?
Император задумчиво посмотрел на нее.
- Была одна девушка, - тихо сказал он. - Очень далеко. Я хотел ее забрать, спасти... не успел. Никто не всесилен, даже тот, кто носит имя императора. Я помню.
- Но... вы взяли меня. Вы можете все.
Он покачал головой.
- Боюсь, что зря. Рано или поздно тебя убьют. Ты мне слишком дорога.
- Почему? - прошептала она.
- Ты нужна мне. Я люблю тебя.
- Так просто? После одной лишь ночи?
- А бывает иначе?
Теплые пальцы легли ей на шею. Тари коснулась щекой его запястья.
- Расскажи мне еще, - попросила она. - Каково это - быть императором?
Дни шли за днями. Он рассказывал ей, и у нее на глазах выступали слезы. Иногда она плакала вслух; он брал ее на руки и укачивал, как ребенка. Один раз сорвался он, и Тари соскользнула на пол и обвила руками его колени, шепча успокаивающие слова.
Потом она засыпала в его руках, и чужое дыхание обвевало ее, как прибой. Дважды они вместе встречали рассвет, но чаще Тари просыпалась одна.
- ...Ты умна. Талантлива. Когда ты жила в семье, у тебя было занятие по душе?
- Нет, - чуть удивленно ответила она. - У меня никогда не было времени.
- А сейчас? Сидишь в дворцовой библиотеке?
- И придумываю свое, - Тари отвела взгляд. - Иногда записываю. Живые леса, реки, колесные плоты, корзины с грибами... солнечные лучи.
- Отправить тебя в далекие земли... Может быть, это выход.
- Я не хочу... - начала Тари. Император поднял руку:
- Помолчи. Ты знаешь, сколько тех, что хотели бы подсунуть мне племянницу, дочь, собственную невесту, наконец?
- Это неважно, - сказала Тари шепотом. - Я не уйду. Я не могу... быть не здесь.
Император смотрел на нее, и в серых глазах стыли настороженность и тоска. Тари все чаще видела у него этот взгляд - но никак не могла понять, откуда он берется.
- Ты не понимаешь. Лучше отпустить, чем...
- Разве можно отпустить того, кто тебе доверился? Император - способен бросить империю?
Император тихо засмеялся.
- Империя... Императоры сменяются много лет, и ни один не верил в империю. Может быть, потому, что она никогда не дает ответов, никогда не признается в любви. Скорее, отзовется болью бунта - как пощечина от любимой.
- А если бы мы убежали? Вместе?
Он вздохнул. Привлек ее к себе:
- Что ты говоришь...
Тари проснулась от грохота. Двери опочивальни слетели с петель, и в проходе топорщились заряженные арбалеты.
Смятая постель пустовала. У Тари рухнуло сердце.
За окном зеленел ночной парк. Шелестели на ветру яблони, высоко в небе плыли подсвеченные луной облака. Все, как вчера, позавчера, месяц назад... но любое счастье заканчивается, верно?
Из коридора донесся знакомый усталый голос. Тари ухватилась за балдахин, чтобы не упасть. Тонкая ткань немедленно порвалась, и девушка скатилась на пол, больно ушибив колено.
Молчаливые арбалетчики отступили, и в опочивальню шагнула прямая фигура. В волосах тусклым блеском светился золотой обруч.
- Ты не ранена? - произнес холодный голос.
Тари помотала головой, торопливо смаргивая слезы.
- А ты?..
Император отошел в сторону. По паркету ползла темно-красная струйка.
- Не смотри туда, - сухо сказал он, заметив ее взгляд. - К утру здесь все уберут.
Тари оправила ночную рубашку, не поднимая взгляда. Император коснулся стены ладонью, и каменная кладка повернулась. В проеме виднелись очертания ступеней.
- Идем, - мягко сказал он, обнимая ее за плечи. - Все хорошо, слышишь? Идем.
- Отсюда? Насовсем?
Император укоризненно посмотрел на нее.
Длинная винтовая лестница привела их в подземный зал, сухой и теплый. Ровно горели золотистые светильники, на кровати темнело колючее меховое покрывало.
- Выпей. - Император протянул ей бокал. Терпкий напиток приятно обжег горло.
- Я так боялась, - хрипло прошептала Тари. - Думала, что ты... что я больше...
- Я не умру сегодня. Успокойся.
Он подошел к кровати и лег. Тари, помедлив, села рядом.
- Как странно, - глядя в потолок, сказал император. - Я люблю тебя. Ты счастлива со мной... наверное. Но ни один человек не может сказать, когда это кончится. Никто не в состоянии отсрочить неизбежное. Старость... смерть... нож того труса в коридоре.
