Если ни о чем не думать, то, можно сказать, я чувствовала себя хорошо.
— Ну ладно, — сказал Игорь, который сидел, прислонившись к стволу дерева и покусывая травинку, — куда мы вообще вышли?
А надо сказать, в направлениях я всегда путаюсь. Бывают люди, которые блестяще ориентируются в пространстве — солнце за спиной, север слева… точно — слева? Да, кажется, так… шестое чувство в порядке — и пошел… даже среди женщин такие попадаются.
— Не знаю, — ответила я. — Томас говорил что-то насчет того, что мы должны были сегодня к вечеру выйти к какому-то населенному пункту. Ну, где-то мы задержались, часов на восемь-десять, я думаю. Но идем мы, вроде, в правильном направлении. Значит, к ночи выйдем. Или, может, к утру. Я все время за ним слежу, за направлением.
— Уж не знаю, как ты следишь, — неожиданно сказал Томас, — но никуда мы к ночи не выйдем. Вы уже, по-моему, давно запутались.
До сих пор он не произнес ни слова, да я уже и не надеялась, что он придет в себя. Я исподтишка покосилась на него — он сидел, не шевелясь, но взгляд уже был осмысленным. Может, он выкарабкается все-таки?
Лучше, подумала я, делать вид, что вообще ничего не произошло, и особого шума по этому поводу не поднимать, поэтому сказала вполне обыденным и оттого довольно склочным тоном:
— А я что могу сделать? Я шла по солнцу. Я же помню, оно должно быть за спиной и по левую руку. — И я похлопала себя по руке для убедительности.
— Ты на какую руку сейчас показываешь? — поинтересовался он.
— Ах, ты…
— Ты что же, — удивленно сказал Игорь, — и в самом деле, перепутала?
— Да нет, — растерялась я, — это я сейчас перепутала. Я хочу сказать…
— Это немножко не то направление, — сказал Томас. — Поэтому, похоже, мы никуда к вечеру не выйдем. Хотя, постойте… — Он огляделся. — По-моему, километрах в восьми отсюда была турбаза. Она либо заброшена, либо там кто-то разместился. Можно посмотреть.
— Смотря кто разместился.
— Мы поглядим… подойдем к ней поближе — когда дождемся темноты.
— Это какие-то твои дружки, наверное, — сухо сказал Игорь.
Он покачал головой.
— Нет. Но я бы рискнул все-таки. Мне почему-то тут очень не нравится.
Я вспомнила пустую улицу, дверь в боковую комнату, девочку с персиками и с трудом справилась с приступом дурноты.
— Делай как знаешь, — ответила я.
И мне сразу стало легче.
* * *
Там действительно кто-то размещался. Окна светились, и я даже слышала, как оттуда льется тихая музыка — у кого-то был с собой магнитофон. Кто именно там находился, издали разглядеть нельзя было. К зданию вела извилистая подъездная дорога, по обочине поросшая кустарником, и Томас оставил нас там, не доходя до поворота, и велел ждать. Сидеть в полной темноте, глядя на далекие освещенные окна, и не знать, что там делается, было страсть как неприятно, а время все шло, и Игорь уже начал нервничать.
— Говорю тебе, он там столковался с кем-нибудь из своих. Это у них какая-то явка. Пошли отсюда.
Я немного подумала.
— Не-а. Это нелогично. Тогда бы он вернулся раньше. Чтобы не вызывать подозрений.
— Значит, его там взяли.
— Вот это может быть, — согласилась я. — Но в таком случае, наверное, стоит подождать еще.
— Будешь брать их штурмом? — спросил он ехидно.
— Ну что ты от меня хочешь? — уныло сказала я. — Куда мы сейчас пойдем? Погоди еще немного.
И тут из-за поворота раздался знакомый гул — такой знакомый, что я поначалу даже не обратила на него особого внимания. Потом дернулась и плотнее припала к земле. Шум мотора. Легковушка выпрыгнула на нас из темноты, проехала еще немного и затормозила, развернувшись чуть боком.
— Забирайтесь, — сказал Томас. — Надоело таскаться пешком.
— Как ты ее раздобыл? — спросила я, с наслаждением устраиваясь на мягком сиденье.
— Угнал, конечно, — ответил он. — Ну, держитесь.
И он погнал по серпантину с такой скоростью, что на поворотах я невольно зажмуривалась и втягивала голову в плечи. Я и не представляла себе, что можно вот так ехать и при этом оставаться в живых.
— Так у кого же все-таки ты ее спер? — спросил Игорь. — Кто там размещался?
— Знаешь, — ответил Томас, не оборачиваясь, — я даже не стал выяснять.
— А куда мы едем?
— Да так, — сказал он. — Вниз. Послушай, помолчи, пожалуйста. Я немножко занят.
Я и не заметила, как мы миновали заставу. Просто у обочины внезапно вырос силуэт какого-то строения, подсвеченный тусклыми огоньками, его тут же отнесло назад, в темноту, хлопнул одинокий выстрел, но мы уже были за поворотом, на виражах закладывало уши, сквозь приспущенное стекло внутрь врывался теплый, почти летний ветер.
— Томас, — слабо сказал Игорь. — Долго еще?
— Нет, — ответил он, — теперь уже недолго. Мы уже почти выехали на побережье.
— А там что?
— Там… должно быть…
— Останови машину, — вдруг сказал Игорь очень спокойно.
Он сидел на заднем сиденье, а я — на переднем, поэтому его не видела. Но что-то мне не понравилось, в его голосе. Я обернулась. Он держал в руке пистолет и целился Томасу в затылок.
— Ты что, — сказала я, — сдурел?
Он не обратил на меня никакого внимания.
— Я сказал, останови машину. Думаешь, ты выживешь, если пуля попадет тебе в голову, да еще с такого расстояния?
— Нет, конечно, — медленно ответил Томас, — но тогда ведь и вы разобьетесь.
— Делай, что говорят.
— Игорь, — пробормотала я, — может, хватит?
— Заткнись. И только попробуй мне помешать.
— Да не собираюсь я тебе мешать.
Он, похоже, тронулся. То есть, не то, чтобы тронулся, а просто весь кошмар пути сконцентрировался у него на Томасе. Может, действительно, остановиться — он рано или поздно придет в себя? Но тут мне пришла в голову мысль, что, если мы остановимся, его ничто не будет удерживать, и он действительно начнет стрелять. И я позорно замолчала.
— Ну, хорошо, — сказал наконец Томас. — Не маши своей пушкой, я уже останавливаюсь. Просто хочу найти место, где можно съехать с дороги.
Он сбавил скорость, и мы молча проехали еще минут пять, пока он не вывел машину на усыпанную гравием площадку над обрывом — такие иногда попадаются на горных дорогах.
— Выходи, — сказал Игорь. — Медленно.
Томас отворил дверцу и вылез. Держался он спокойно, даже лениво. Игорь тоже распахнул дверцу, но остался в машине. Я тоже вышла и обошла автомобиль вокруг, чтобы получше их видеть. Мы стояли на краю обрыва. За белыми столбиками ограждения внизу шумели деревья; оттуда же, снизу, с далекого моря дул ветер, принося теплый воздух, накатывающий, точно волны. Где-то вдали, на самой кромке ночи горели редкие огоньки. С ума все посходили.
