Я достаю из кармана гербовый лист и говорю:
– Меня ты знаешь, Джакомо, слов зря не бросаю. Хочешь жить – подпиши на этом листе внизу свои полностью имя и фамилию, а господин Стон и Тони распишутся как свидетели. Тони, бери перо и выползай из-под стойки.
– Зач-чем? – еле выдавливает из себя Спинелли.
– А над подписью я впишу обязательство о том, сколько ты мне должен и когда собираешься расплатиться.
Джакомо смотрит на гипнотизирующее его дуло кольта, потом на лист гербовой бумаги на столе и дрожащей рукой выводит свою подпись. Тут же расписываются Стон и Тони. А я слежу за ними, готовый к моментальной реакции, если кто-нибудь схватится за оружие.
Но всё сходит благополучно. Я беру подписанный лист, складываю и опускаю его левой рукой в карман. Правая по-прежнему опирается с автоматом на стол. Потом делаю знак Тони, чтобы отошёл обратно за стойку, усмехаюсь и говорю:
– Отодвиньтесь-ка подальше, Стон. Вот так.
Я один лицом к лицу с Джакомо Спинелли. Почти всё, как во «сне». «Сон» в руку. Мне очень хочется сказать Джакомо, что я обманул его, обман, так сказать, за обман. Словом, квиты. Но язык что-то не поворачивается, и я молча нажимаю на спусковой крючок.
Неподслушанные разговоры
Разные лица
Бар «Аполло», Ещё день.
– Вам, Стон, это не грозит. Можете опустить руки. Не бойтесь.
– Я и не боюсь. Просто интересуюсь.
– Чем?
– Что дальше?
– Дальше мы выйдем и продолжим разговор где-нибудь в другом месте.
– А если я позову полицию?
– Не позовёте.
– Вы так уверены?
– Абсолютно. Разговор у нас будет долгий и выгодный для обоих.
– А что с убитым?
– Тони вызовет полицию и сообщит о налёте вооружённых людей, помешавших обеду его хозяина. Пусть придумает неизвестных в тёмных очках или чёрных масках.
– А если он скажет правду?
– Зачем? Он не болтун и хочет жить, как и мы с вами.
По телефону:
– Это я, господин Коффи.
– В чём дело?
– Только что убили хозяина. Здесь в баре.
– Кто?
– Вооружённые люди. Я их не знаю.
– Кто-нибудь видел это, кроме тебя?
– Никто. Бар закрыт.
– Вызови полицейских и сообщи это им.
По телефону:
– Где Звездич?
– Играет в покер в голубой комнате.
– Позови.
– Звездич слушает.
– Скажи им, чтоб не шумели, или лучше прихлопни дверь наглухо.
– Что случилось?
– Красс убит.
– Слышал. Никак не могу найти Джакомо.
– Хозяин тоже убит.
Молчание.
– Ты что, жив?
– Я-то жив.
– И я жив. Так вот – живым живое. Всё остаётся по-прежнему. Указания будешь получать от меня.
– А как с камешками?
– Как и раньше. Подбирай понемногу обдирщиков, огранщиков, сортировщиков, ювелиров. Расширяй предприятие и рынки сбыта. Тут Стон хозяин, с ним и толкуй.
Офис в «Бизнес-центре». Тот же день.
– Зачем вам понадобился лист с нашими подписями?
– А текстуру мы с вами впишем. Предположим для начала, что Спинелли в последние дни ходил сам не свой, а потом признался, что боится мести своих дружков из Сицилии. На случай несчастья, мол, оставляет завещание, по которому всё его хозяйство переходит к его преемникам. Их трое: я, вы и Коффи. Все банковские вклады, текущие счета и недвижимое имущество распределяется между нами тремя. Место в совете директоров вашей бриллиантовой монополии занимаю я. Я же возглавлю и личный бизнес Спинелли.
– Думаете, это пройдёт без боли?
– Я же тут и хирург. А потом, я уже возглавлял это дело семь лет назад.
– Вы не учли кое-что. Есть ещё человек.
– Знаю. Оскар Плучек, член совета директоров вашей монополии.
– Монополия – это слишком общо. Создаётся акционерное общество с охватом всего мирового рынка. По предварительным условиям только четверть контрольного пакета акций полагалась Спинелли.
– А мы изменим эти условия. По меньшей мере я претендую на треть. И законно. Сейчас я лично вынес с россыпи более сорока килограммов камней, из них половина в несколько сот каратов… А попадаются и крупнее. Вы же специалист. Слыхали небось о «Куллинане», который когда-то нашли в Претории? Три с лишним тысячи каратов. Есть и такие. Шуточки, а?
– Вы правы. С Плучеком уладим. А где ещё чемоданы?
– Остались в дырке. Нидзевецкий умер. Пережил то же, что и вы, только сердце не выдержало. Физик с дамочкой вышли, но без камешков. Может, взяли по горсточке. Не знаю.
– Ни один камень не может быть продан без нашего ведома.
– Ладно, погляжу. А ребят не трогайте. Я уже дал команду прекратить розыск. С Петерсеном договорятся. Он по уши у нас в долгу, ваш верный Петерсен.
По телефону:
– Петерсен слушает.
– Говорит Коффи. Что нашли?
– Три пули из автомата системы «Кольт», калибр девять и три десятых.
– Не много.
– Налётчиков было трое, в тёмных очках и чёрных платках под носом.
– Это и я могу надеть очки и повязать платок под носом. Не клюнет рыбка.
– Нашли ещё «форд» от «ведьмина столба» с номером «Д 77–90».
– Чья машина?
– Стона.
– Вот и верни её хозяину.
– А розыск?
– Прекрати немедленно. Джакомо Спинелли оставил завещание, в котором говорит, что его преследуют бывшие дружки из Палермо. Красс и Чинк – тоже их работа. А Джакомо – сицилианец. Понял? Всё ясней ясного. И убийцы уже за границей, благо лёту до Сицилии часа полтора, не больше. Словом, пищи для газетчиков хватит.
– А кто же будет вместо Джакомо?
– Его шурин из Мексики, Педро Монтец.
– Он же никого здесь не знает.
– Он всё знает, даже номер твоего текущего счета у Плучека в банке. Ты что кашляешь?
– Поперхнулся. Завещание, между прочим, могут опротестовать.
– Кто?
– Флаймер.
– Примем меры.
Бар «Олимпик». Вечер.
– Садись, Инесса. Угощаю.
– Разоришься.
– Коффи ещё подбросит. Ты что так дышишь?
– Попляши шесть-семь раз за вечер. Свалишься.
– Толстеешь, девочка.
– Не твоя забота. Что нового?
– Много нового. Джакомо Спинелли приказал долго жить.
– Ну да? А кто командует?
– Преемники по завещанию. Один из Мексики, другой наш, Коффи.
– Завещание подтверждено?
– Конечно. Только если Флаймер не взбесится. Поможешь?
– Десять процентов.
– С чего?
– С завещания.
– Глотай, да не заглатывай. Там до двадцати миллионов в английских фунтах.
– На полмиллиона поладим?
