Выйдя из театра, вампир спросил:
- Куда теперь желаете, миледи?
- Я иду охотиться.
- Отлично. Могу показать отличные места, - начал было он, но Алекса довольно резко оборвала его словами:
- Нет. Я охочусь одна.
Сказав это, она быстро удалилась, просто растворилась в воздухе. Давая тем самым понять, что один вечер еще ничего не значит. Да, Алекса хорошо провела время, но не собиралась вот так запросто впускать кого бы то ни было в свое лично пространство. Будь у них с Варламом даже более близкие отношения, но и тогда это ничего не изменило бы. Не тот он был человек (или вампир).
Утолив голод, Алекса заглянула к Рамине, поймав себя на мысли, что начинает по ней скучать, хотя не виделись-то всего пару дней. Это было интересно.
Остановившись возле дома своей бессмертной подруги, она увидела, что одно из окон раскрыто нараспашку. Острое зрение вампира позволяло Алекса разглядеть ее профиль в окне.
Рамина сидела за мольбертом и рисовала. Когда она задумывалась, то совершенно не двигалась, будто превращалась в статую. И продолжаться это могло сколь угодно долго.
Не желая тревожить подругу, Алекса сама проникла в дом. Пара секунд, и она просто материализовалась в кресле рядом с ней.
- Привет, Алекса, - ответила Рамина, не отрываясь от мольберта. - Хорошо, что зашла.
- А у тебя действительно не плохо получается! - промолвила вампирша, разглядывая картину со своего места. На ней был изображен какой-то старинный замок, правда, он еще не был закончен.
- Рада, что тебе понравилось, - улыбнулась Рамина, откладывая кисть и краски.
Только теперь Алекса обратила внимание не остальное убранство комнаты. Оказалось, что ее кресло и мольберт чуть ли не единственная мебель здесь. Все остальное пространство было заставлено, завешано всевозможными картинами, которые, при всем своем многообразии, несомненно были написаны одним человеком.
Лишь одна из картин стояла в стороне от остальных, да к тому же была завешана куском материи. Движимая любопытством, Алекса встала и направилась прямо к ней. Но едва она взялась за край ткани, как Рамина воскликнула:
- Нет, не надо! Не трогай, пожалуйста!
Вампирша поспешно отдернула руку, не желая расстраивать подругу. Но поздно. Потревоженная материя уже сама скользила вниз, обнажая полотно.
На холсте был изображен портрет. Портрет молодой женщины в роскошном темно-сиреневом с серебром платье этого времени. Алексе даже не нужно было вглядываться, чтобы понять, что на холсте изображена она сама. Она даже ахнула от неожиданности.
- Ну вот, - воздохнула Рамина, вставая рядом с ней, - Сюрприза не получилось. Это мой подарок тебе.
- Подарок? Мне? - невольно переспросила Алекса, не отрывая глаз от картины.
- Да, - подтвердила она, и немного застенчиво спросила, - Тебе нравится?
- Ты еще спрашиваешь! Очень! Ты настоящий мастер. Уверена, даже великие художники Флоренции признали бы это!
- Ладно тебе!
- Я серьезно. Ни у одного человеческого художника нет утонченности вампира, которая способно преумножить любое мастерство.
- Спасибо.
- Но почему ты изобразила меня именно такой?
- Ты имеешь в виду платье? - догадалась Рамина. - Мне показалось, что оно лучше всего отражает твою сущность.
- Мою сущность? - Алекса не выдержала и расхохоталась. - Ну ты сказала! Изобрази ты меня в рыцарских доспехах с двуручным мечом или в образе викинга с секирой в руках - это была бы моя сущность. Я воин, а не придворная дама.
- Ничего подобного. И вообще, мне, как художнику, лучше знать! - гордо ответила Рамина, а затем рассмеялась вслед за подругой.
И все же она знала, что права. Будучи птенцом Алексы, зная ее не одну сотню лет, она лучше, чем кто-либо понимала, что под ее холодным, порой неприступным образом скрывается ранимая душа. Хотя сама Алекса никогда не призналась бы в этом, возможно даже себе самой.
- Кстати, я сегодня опять встретилась с этим Варламом, - как бы невзначай бросила вампирша.
- Значит, он серьезен в своих намерениях.
- Думаю да.
- И как прошла ваша встреча? - с нескрываемым любопытством спросила Рамина, понимая, что ее подруге самой не терпиться все рассказать.
Так оно и было. Спустя минут двадцать она знала все, что произошло, и, как можно более невинно спросила:
- И что ты собираешься делать дальше?
- Не знаю. Может, действительно, последую совету одной подруги и позволю себе развлечься, - усмехнулась Алекса. - В конце-концов, почему бы и нет?
- Вот, слышу слова разумного человека! - удовлетворенно вздохнула Рамина.
- Но это не изменит моего образа жизни.
На это ее подруга лишь фыркнула, всем своим видом говоря, что горбатого могила исправит. Но за много сотен лет она уже к этому привыкла.
- Кстати, - вспомнила Алекса. - Как там у тебя с твоим избранником? Не хочешь меня с ним познакомить?
- Не думала, что это заинтересует тебя.
- Имею я право на свою долю любопытства? - пожала плечами вампирша.
- Имеешь-имеешь, - рассмеялась Рамина. - Если честно, я и сама хотела вас познакомить.
- Ты так и не открылась ему?
- Нет. Я просто не знаю, как он к этому отнесется, я уже говорила. А если даже все пройдет хорошо, то смогу ли я обратить его? Поэтому я и хочу, чтобы ты встретилась с ним. Тебе будет легче, чем мне судить, сможет ли он перенести бессмертие.
- Что, все так серьезно? - спросила Алекса.
Ответом ей был короткий вздох подруги, и то, как она потупила взор.
- Буду рада встретиться с ним, - ободряюще улыбнулась вампирша. - Назови лишь время и место.
- В эту субботу во дворце Лабиа состоится бал. Так вот, может там?
- Бал? Да, я что-то слышала об этом, - задумчиво протянула Алекса. По-моему, нам даже пришло приглашение... Что ж, хорошо. Да и Антуанетте будет полезно развеяться.
- Значит, договорились?
- Договорились. Встретимся на балу, - кивнула вампирша, и направилась к двери. Открыв ее, она услышала вслед:
- Картину я пришлю тебе завтра, с посыльным.
- Хорошо, буду ждать, - ответила она, выходя на улицу.
Солнце уже встало над городом, разгоняя своими лучами утреннюю прохладу. Покинув дом Рамины, Алекса даже не обратила внимания, что ее провожал пристальный взгляд молодого мужчины, в котором было целое море сомнений и подозрений. Когда она скрылась за поворотом, мужчина вошел в дом Рамины.
А Алекса, как ни в чем не бывало, в приподнятом настроении вышагивала по улице, раздумывая над тем, какие приготовления нужно сделать перед балом.
* * *
Флора Рамирес дель Торро не находила себе места от злости. Она была готова обвинить этого злосчастного опекуна во всех смертных грехах, но ей нужны были доказательства. Она понимала, что иначе ее лишь поднимут на смех, а этого она бы уже не вынесла.
