— Слушай, а ведь у мальчонки скоро день рожденья. Опять гудеть будет Танька.
— Которая проститутка?
— Да кто его знает! Свечку никто не держал, сама понимаешь. Вон Лена-травница — чего только не творила, как людей не обирала, а доказательств никто ведь не собирал. Слова к делу не пришьёшь. Так и тут. Только жаль парня. Больно уж способный получился, а говорила — выродок.
— Кто — говорила?
— Да мать его, кто же ещё! Что теперь вспоминать! Хотя, может, и правда, выродок…
— Почему так думаешь?
— Так смотри: учится плохо, ленив до ужаса, моя внучка с ним в одном классе третий год вот будет, дак он, скажу тебе по секрету, всю учителку изнасиловал.
— В каком это смысле?
— А в таком. Требует то одно, то другое, а если не сделает, грозится, что деньги на завтраки не принесёт. Или на классный фонд, или на ремонт класса. Много ведь всяких сборов сейчас делают, вот он и может грозить. Учителка-то у них простая — в институте всё ещё учится. Сама, знать-то, ничего не разумеет. А мальчонка совсем взрослый стал — 3 августа уже девять лет исполняется.
— Да ты что?!
— Да! Всеми хулиганами в посёлке руководит. Представляешь, ни одна кража без него не проходит, ни одно убийство А доказать никто не может: ни милиция, ни социальная служба.
— Ничего себе! Эдак, если в 9 лет всеми бандитами руководит, то что же с ним в девятна-дцать будет?
— Дай Бог, в тюряге окажется!
— Ну, что ты! Не приведи Господь! Нельзя зла никому желать, на тебя же оно и обернётся…
— Наша скромная задача, друзья мои, определить, в чём люди ХХ1 века могли предусмотреть, скажем так, неприятности, их ожидающие, а в чём — не могли, — княгиня Лиза внимательно вглядывалась в лица слушателей, стараясь определить, понимают ли её так, как хотелось. Похоже, понимают. — Спрашивается, для чего мы это делаем? Как по-вашему?
— Естественно, для опыта.
— Ошибок чтоб не повторять.
— Умней пора стать, быдлом руководить легче будет! — чей-то озорной голос перекрыл остальные высказывания, и в аудитории воцарилась тишина.
— И Вы уверены, что в нашем веке имеется быдло? — княгиня Лиза во что бы то ни стало старалась не подавать вида, как она взбешена.
— Я вижу, интонацией подчёркиваете, что ко мне, обращаясь на Вы, просто издеваетесь! — тот же голос — непонятно только, мужской или женский — осмелился вступать с ней в диалог. Княгиня Лиза сдерживалась из последних сил, подавляя в себе желание пройти по рядам, отыскать обидчика и отхлестать его — или её — по щекам…
— Что молчите? Думаете, не знаем, о чём думаете? Полагаете, я один или одна? Да нас много, только не хотим раньше времени светиться!
Не успела Преподавательница открыть рот, как словно буря промчалась по рядам, в один момент из центра аудитории господин Хм "со товарищи" выволок группочку взлохмаченных, с подбитывами глазами и размазанной косметикой парней и девиц, отплёвывающихся, кусающих за руки обидчиков и ругающихся, как в любимом всеми ХХ1 веке — настоящим матом.
Звонок на перерыв помог восстановить равновесие всем заинтересованным сторонам.
… Он не мог есть, не хотел пить. Он слонялся по квартире, выглядывал в окно, рассеянно обнимал маленькую сестрёнку и тут же отталкивал её. Раньше Он любил девчонку больше всех на свете, теперь же у него перед глазами только и стояла та, о ком Он тосковал, думал беспрестанно, жаждал встречи и не верил в неё.
— Завтра суббота, мы едем в Краснокаменск. Я увижу её только в воскресенье вечером. Невозможно. Не доживу. Умру.
…Истекал последний рабочий день этой недели. Сын приехал внезапно, привёз гостинцы, и Елена упросила подвезти её в суд: идти туда и обратно было слишком далеко, невозможно даже себе это представить, денег же на автобус не оставалось совсем.
……Благополучно завершив все дела в суде, женщина направилась домой. Погода была изумительная, в сумке заманчиво пахло свежим батоном, колбасой, и начинающий юрист-самодельщик бодро топал по незнакомым улицам. По привычке, вынесенной, прямо скажем, из социализма, женщина не подозревала, что от самого здания суда за ней может кто-то идти, наблюдать, подстерегать… Она резво шагала в известном ей направлении, время от времени спрашивая у прохожих, верно ли идёт к своему "Новому Кашино". "Тот" исправно шёл за ней, явно поставив цель не только похитить обалденно пахнущий свежим батоном и колбасой пакет, но и вдоволь потешиться с этой вовсе даже не старой особой. Почему-то его очень раздражала её несовременная доверчивость. Того и гляди, обратится ко мне с вопросом, думал грязный бомж, от которого только на большом расстоянии можно было не уловить запахи всех ближайших помоек…
Глава 3.
Елена, умаявшись, решила присесть на скамеечку — каковые, как известно, были только на остановках, да и то не на всех. Понятно, Губернатор недавно сказал, что в городе — столице нет пенсионеров в 70 лет, а другим лавочки ни к чему…На них, продолжали мысль прибли-жённые лица — типа службы соцзащиты — так вот именно на скамеечках, предназначенных для отдыха, и располагаются наркоманы, алкоголики и прочие деклассированные элементы, потому нужно все лавочки в городе уничтожить. Даже у подъездов! Нечего бабушкам по вечерам косточки перемывать соседям, лучше пусть внуками занимаются… Все эти великоленые высказывания слышали по телевизору жители славной столицы всем известного Края. И покорялись. Куда денешься?
… А пенсионерочка, как говаривала подруга Люська, тем временем устроилась на дощечке, приделанной добрым человеком к двум железякам, оставшимся от некогда красивой и удобной скамейки на остановке, почти близкой к домам, где проживали… переселенцы. Да, чего греха таить, в этих роскошных домах, возведённых не то Суетиным, не то Словетиным — какая разница! — так вот, именно в этих домах, как оказалось, живут бедные люди из Махачкалы, с Украины, из Молдавии, откуда-то ещё. Несчастные семьи, родственники, соседи, изгнанные со своих земель болезнями, злыми людьми либо неловко сложившейся судьбой…
— Господи, о чём только не передумаешь, пока до дома доберёшься, — сказала себе Елена и принялась за самое приятное: достала батон, порезанную колбаску, вдохнула манящий запах и начала потихоньку есть, разглядывая росшие на другой стороне дороги цветы…
— Скажи, пожалуйста, почему третий курс назвали
"Электронная переписка"?
— Потому и назвали.
— Что нет ни слова?!
— Ну, да.
— Издеваешься?
— Ничуть.
— Ну, перестань. Ну, не сердись… Я же не хотела…
— Я тоже.
— Ну, что ты…какой-то…
