- Ну же, поднимайся, пока этот умник Флимберт не сообразил, что я их надул, - прошептал О'Лири.
Никаких изменений. Ветер все так же обдувал его, ковер казался неподвижным.
- Великолепно! - воскликнул Лафайет. - Я мог бы с самого начала догадаться, что из этой затеи ничего не получится.
Он открыл глаза и увидел над собой бескрайнее синее небо. Затем он оглянулся...
Где-то далеко внизу на крошечном балкончике, прилепившемся к громадному утесу, стояла крошечная фигурка и махала ему вслед платком. Лафайет заставил себя взглянуть вниз на стремительно проносящуюся под ним зеленую равнину и снова зажмурился.
- Мама миа, - простонал он. - А вдруг меня укачает? Ведь я не захватил с собой даже бумажного пакета.
Замок, известный под названием Стеклянное Дерево, возник на западе, словно звезда на горной вершине. В лучах заходящего солнца от его многочисленных хрустальных шпилей исходило радужное сияние. Стеклянное Дерево, все из высоких сверкающих башен, ослепительных минаретов и позолоченных шпилей, находилось на самой высокой вершине горной гряды.
- Ну что ж, плащ, делай свое дело, - прошептал Лафайет, расправляя вокруг себя складки так, чтобы плащ покрывал большую часть ковра.
Спронройл уверял его, что у принца Крупкина нет средств противовоздушной обороны, но О'Лири на всякий случай пригнулся пониже, чтобы не представлять собой удобной мишени. Ковер начал снижаться к быстро приближающемуся дворцу.
Когда до него оставалось около полумили, Лафайет приказал ковру убавить скорость. Если какие-то изменения и произошли, он их не почувствовал. С ужасающей быстротой на него неслась самая высокая башня, сверкающая и переливающаяся на солнце...
В последний момент ковер затормозил, сделал крутой вираж - при этом оцепеневший от страха Лафайет чуть не свалился вниз - и облетел вокруг башни.
- Точь-в-точь как мешок с картошкой, - пролепетал О'Лири. - Кто-нибудь там, наверху, помоги мне выбраться из этой переделки целым и невредимым, и я буду регулярно платить церковную десятину...
Ковер остановился и повис, покачиваясь в воздухе, у высокого окна с балкончиком в мавританском стиле.
- Отлично! Вперед, тихий ход, - скомандовал Лафайет.
Ковер вплотную подлетел к полупрозрачной, отшлифованной стене. Когда он коснулся хрустальных перил, Лафайет осторожно протянул руку и схватился за них. Пока он перелезал на балкон, ковер под ним покачивался и прогибался, а потом, сразу став намного легче, начал уплывать, слегка колеблемый ветерком. О'Лири схватил его за угол, подтащил к себе и, свернув, поставил в угол балкона.
- Подожди здесь, пока я вернусь, - прошептал он.
Расправив под плащом вышитую рубашку, полученную от Спронройла, Лафайет вытащил из ножен, усыпанных драгоценными камнями, шпагу и нажал кнопку, которая была вделана в головку эфеса.
- Бабочка, я Лепешка, - зашептал он. - Добрался до места благополучно.
- Отлично, - раздался скрипучий голос из радиопередатчика, вмонтированного в эфес шпаги. - Теперь войди внутрь и направляйся в королевские покои. Они находятся на одиннадцатом этаже главной башни. Будь осторожен: не выдай себя, разбив по пути вазу или отдавив кому-нибудь ногу.
- Спасибо за совет, - ответил О'Лири. - А я-то собирался отправиться в покои принца, распевая песни и играя на гавайской гитаре.
Лафайет нажал на ручку двери - и очутился в неярко освещенной комнате, устланной мягким ковром и украшенной серебристо-розовыми портьерами. Против балкона стояла кровать под серебристо-розовым балдахином. С розового потолка, на котором резвились серебряные купидоны, свисала люстра с хрустальными подвесками, мелодично звенящими от порывов ветерка из открытого окна. Лафайет направился было к широкой белой двери в противоположном конце комнаты, но остановился, услышав голоса за ней.
- ...выпили бы по рюмочке перед сном, - раздался вкрадчивый мужской голос. - Ну, кроме того, - продолжал увещевать он, - вам может понадобиться помощь со всеми этими пуговицами.
- Сэр, вы ведете себя дерзко, - игриво ответил знакомый женский голос. - Но я разрешаю вам зайти - на несколько минут, не больше.
- Неужели Дафна? - пробормотал Лафайет.
Услышав поворот ключа в замке, он кинулся к кровати под балдахином, надеясь спрятаться под ней. Едва он успел упасть плашмя на ковер и залезть под кровать, накрытую парчовым покрывалом, как дверь отворилась и он увидел из своего укрытия пару стройных ножек в черных лаковых туфельках с серебряными пряжками. За ними следом появились начищенные черные сапоги со звенящими шпорами, украшенными драгоценными камнями. Две пары ног пересекли комнату, скрывшись из его поля зрения. До слуха Лафайета донеслись приглушенные звуки, напоминающие борьбу, за которыми последовал тихий смех.
- Поосторожнее, сэр, - прозвучал нежный женский голосок. - Вы испортите мне прическу.
Стараясь разглядеть, что происходит в комнате, Лафайет подполз к резной ножке кровати и вытянул из-под покрывала - при этом его шпага глухо ударилась об пол. Наступила мгновенная тишина.
- Милорд Чонси, вы слышали?
- Э-э-э... Думаю, мне пора, - нарочито громко ответил дрогнувший мужской голос. - Как вы знаете, его высочество - самый благородный и великодушный господин - приказал, чтобы вы имели все, что только пожелаете, но боюсь, что, если я задержусь у вас, потакая вашим прихотям, мое поведение будет неверно истолковано...
- Да как вы смеете!
Прозвучал удар - как будто разгневанная женщина дала пощечину наглому мужчине.
- Я вас сюда не приглашала!
- Да, конечно... так что, с вашего позволения...
- Нет уж, сначала осмотрите комнату! А вдруг здесь притаилась мерзкая, огромная крыса!
- Да, но...
Маленькая ножка топнула.
- Выполняйте, Чонси, иначе я сообщу принцу, что вы имели наглость преследовать меня!
- Кто, я, ваша светлость?
- Вы слышали мой приказ.
- Что ж, ладно...
Лафайет увидел, как сапоги прошли по комнате к шкафу, дверца открылась и закрылась. Потом они приблизились к ванной комнате, исчезли в ней, появились опять. Затем шаги раздались на балконе, снова в комнате.
- Никого нет. Вам это, верно, почудилось.
- Неправда, вы тоже слышали! И вы забыли посмотреть под кроватью!
Лафайет затаил дыхание, наблюдая, как сапоги пересекли комнату и остановились в двух шагах от его носа. Покрывало поднялось - и прямо перед собой О'Лири увидел узкое лицо со свирепыми острыми усиками и маленькими глазками.
- Здесь никого нет, - сказал Чонси и опустил покрывало.
Лафайет с облегчением вздохнул.
- Как я мог забыть о плаще! - прошептал он.
- А раз так, - продолжил мужской голос, - я не вижу причины торопиться.
