На подступах к новой игре Скиф проделывает еще один колоссальный по объему труд — составляет Антологию Загадочных Случаев, открыв счет знаменитой Синей Папки. Таинственные личности Программы, предположил Скиф, должны и появляться таинственным путем или уж, по крайней мере, оставлять след каких-то необычных обстоятельств. По такому случаю он перекопал необъятные архивы ИК, что тем, несомненно, пошло на пользу — до сих пор многие считают наиболее крупным достижением Скифа «архивную реформу».
Естественно, довольно скоро он натолкнулся на легенду о Базе Предтечей — предмете вожделения нескольких поколений довоенных авантюристов — и, листая документы, не без удивления убедился, что База — это отнюдь не плод хмельной фантазии капитанов-дальнобойщиков, а реально существовавший объект, построенный ныне исчезнувшей цивилизацией. Именно в материалах по Базе Скиф впервые встретил запоминающееся имя: Рамирес Пиредра — единственного из людей, кто побывал на Базе трижды, и не только побывал, но однажды неведомо как погрузил ее на баржу и увез в неизвестном направлении.
Это что еще за тип, подумал Скиф, отчетливо уловив в этих перипетиях душок Программы. В тех же архивах нашелся ответ более чем исчерпывающий — плод кропотливой работы разноплеменных полицейских служб занимал многие увесистые тома. Прочитав их, Скиф заключил, что бандит был редкостного и таланта и везения, и что такого никогда не вредно иметь под рукой.
Так на рубеже семьдесят третьего года план «Программа» зародился в очередной раз. К этому времени Скифу уже было известно достаточно, чтобы предпринять попытку взглянуть на искомую сверхъестественность вблизи. Он не боялся, что его опередит кто-то из коллег, поскольку постоянно был в курсе всех исследований, способных составить ему конкуренцию, и видел, что в ближайшее время опасаться нечего. Скиф рассчитал и учел все возможное и приступил к делу.
Однако дело он замыслил неподъемное. Люди. Вот проблема. Где их взять? Выделить из управления? Вербовать со стороны? Лишь чрезвычайно далекий от жизни человек может думать, что существуют какие-то агенты, или агентурные звенья, или просто имеющие соответствующую подготовку люди, которые могут предпринять какие-то шаги вне поля зрения хотя бы одного из многочисленных затененных зубастых ведомств. Можно сманеврировать деньгами. Труднее — информацией и связями. Но найти группу нигде не задействованных и неподотчетных профессионалов — задача технически неосуществимая.
Но даже техника была в этой ситуации не главным. Главной оставалась научная сторона. У Скифа были все основания предполагать, что многие из ныне живущих людей внесены в своеобразный «реестр Программы» и, следовательно, любая акция с их участием свела бы на нет чистоту эксперимента. Выходило, что нужны люди, которые бы не только на сегодняшний день ни в каких списках не значились, но как бы и вовсе не существовали. Казалось бы, полный тупик. Но Скиф знал выход.
Запись личности, или мнемограмма, как это почему-то именовали, известна еще со времен беспутного отца современной нейрофизики Ричарда Барселоны. В Центральном фонде хранилось немало пленок и кристаллов, хранящих память о генотипе, уме и характере разных знаменитостей, но бессмертие по-прежнему упрямо не давалось в руки. Индивидуальность отказывалась стопроцентно воспроизводиться, и возрожденный гений никак не желал продолжить свою уникальную сущность, проявляя, напротив, тенденцию к деградации и нежизнеспособности. Поэтому из морально-этических соображений эксперименты были запрещены и все подступы к ним перекрыты с мудрой тактичностью. Но на всякого мудреца довольно простоты. Скифу был ведом потайной лаз в казематы этой неприступной крепости. История связана с именем все того же отца-основателя. Дик Барселона (настоящее его имя так и осталось неизвестным, во всех работах и документах он подписывался старинным детским прозвищем) на своем бурном, но удивительно долгом жизненном пути — девяносто два года отпустила ему судьба, это звучит феноменальным рекордом, учитывая тот образ жизни, который он вел, — собственноручно создал в разные годы не менее сотни записей. Они считались научными реликвиями — что-то вроде микроскопа ван Левенгука — и хранились в архивах Института нейрофизики. Директором этого Института была Мэриэт Дарнер, мать Эрлена Терра-Эттина, с которой Скифа связывали давние и близкие отношения. От нее Скиф знал, что записи эти, несмотря на древность, благодаря хитрому множественному дублированию и дьявольскому искусству Барселоны, мало того что во многом превосходят современные, сделанные на новейшей аппаратуре, но еще и являются действующими. Вполне естественно, что однажды сей перечень экспонатов оказался в руках у Скифа.
Список был необычайно пестрым. Проститутки, коммивояжеры, коллеги-ученые, воры, люди вообще без имени — похоже, титан экспериментировал на всех, кто попадался под руку. Охватив их всех одним взглядом, Скиф поднял свое кресло на дыбы, покачался на задних ножках и даже засмеялся. Семь записей из ста, с различными промежутками, были произведены с Рамиреса Пиредры, все того же гангстера, и первая галочка тут же встала напротив его фамилии.
Скиф недаром держал в памяти весь до последней запятой перелопаченный им архив — формула дальнейших действий сложилась практически без усилий. Помедлив самую малость, Скиф рассадил еще трех птичек — эти люди, по его плану, должны были обеспечить выход Пиредры на контакт с Программой.
Почему именно Рамирес? Потому что, во-первых, он был мастером своего дела — об этом говорил его послужной список, а во-вторых, Пиредра умело и удачно рисковал. Этой способности, столь порой необходимой, Скиф, при всех его качествах, был, увы, начисто лишен и знал об этом.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Дальняя дорога разделяет кассету, пусть даже и с самой совершенной записью, и живого резидента, правящего бал в пекле событий. Для того чтобы по закодированной бог весть когда информации произвести на свет реального человека, необходим комплекс размером с небольшой завод, стоить он будет как хороший авианосец, да и плюс к тому, чудо сие надо сотворить в полной тайне как от врагов, так и от друзей. Не все сошло гладко, и, произведя свои манипуляции, Скиф породил немало версий и догадок в ГАЛБЕЗ — спецподразделении криминальной полиции. Будучи об этом осведомлен, Скиф методично заносил в память координаты всех тех, кто мог что-то видеть, слышать и припомнить, и, едва приступив к своим обязанностям, свежеиспеченный Рамирес Пиредра отправился в турне с этим Скифовым каталогом в кармане.
