Вжавшись в угол землянки, Юмми видела: вождь сразу понял, о чем пойдет разговор.
– Ты звал, старик? – Он поискал глазами, где сесть, и устроился на деревянной колоде возле очага, отшвырнув ногой хворост. – Я пришел.
– Договор… – С трудом сдерживая ярость, Скарр кривил бескровные губы. – Ты нарушил его? Это правда?
Растак улыбнулся, обнажив крепкие зубы.
– Я велел оставить в живых двух чужаков, которые выручили нас в бою, только и всего. Я не знаю, из Запретного ли они мира или из какого другого. Если честно, мне все равно. Они живы, потому что полезны моему народу.
Пытаясь пристукнуть клюкой по утоптанному в камень полу землянки, Скарр покачнулся.
– Есть Договор… Почему ты не убил их?
Вопрос в ответ на вопрос – с укоризной и деланым любопытством:
– Ты совсем лишен благодарности, старик?
– Есть Договор! – прохрипел Скарр.
Растак улыбнулся снова, но на этот раз нехорошей улыбкой.
– После Вепрей на нас никто не напал, нет даже набегов. Соседи подозревают что-то, а возможно, уже знают, оттого и не решаются. Видишь, один слух о непобедимых чужаках спасает нас от преждевременной войны. Убьем их – долго ли ждать нападения? Спасет ли нас твой Договор? Мы стали слабы, как никогда, нас могут перебить раньше, чем мы получим помощь…
– Есть Договор!!
– Нас уничтожат.
– Может быть. Но есть Договор!!!
Юмми видела: от величавого вида вождя ничего не осталось. Лицо Растака корчилось в гадливой гримасе.
– Он важнее судьбы целого племени? Важнее тебя, твоего внука, несмышленых детей, что сосут грудь? Важнее предков, что смотрят на нас с небес? Важнее тех, кто еще не родился? Ответь, старик. На что нам Договор, если мы исчезнем без следа, как исчезло племя Куницы? Каждый человек живет, зная: смертен лишь он, а племени быть вовеки. Кто бы стал пахать, ковать медь, растить детей, если бы знал, что завтра всему конец? Ты кудесник, ты думаешь сразу о многом, пытаешься объять мыслью все миры – людей и духов… Я же вождь и обязан думать о своем народе. Давай позовем первого встречного и спросим: кто из нас прав?
– Лучше спросим у предков, заключивших Договор.
– А что скажут предки, когда среди живущих не останется их потомков?! Простят ли они тебе, старик?
Скарр покачал залысой головой:
– Мне не нужно их прощение. Есть Договор.
– Есть племя! – Растак повысил голос. – Люди Матери-Земли! Ее дети!
– И твои мечты сокрушить соседей и стать владыкой всего горного пояса. – Скрипучий голос колдуна был насмешлив. – Не делай вид, будто ты не желаешь этого. В моем доме тебе нет нужды притворяться. Этого хотел бы каждый вождь: ты, Ур-Гар, Туул, Хап… Нет и не было вождя, ни разу в жизни не возмечтавшего по примеру стран далекого полудня соединить в сноп разрозненные колосья… всех людей одного языка! Некоторые из них даже пытались это сделать…
– Что в этом плохого, старик?
– Ничего. Они не нарушали Договор!
– И погибли, ничего не добившись, – блеснул глазами Растак. – Только оставили по себе худую память, их имена поносят их же соплеменники… Тебе прекрасно известно: пока держится Договор, соединить колосья в сноп не удастся никому! Любой ничтожный народец получит извне помощь и выстоит в войне, если только от него совсем не отвернутся духи…
– Я устал с тобой разговаривать, – дерзко заявил Скарр. – Скажи только одно: ты убьешь чужаков?
– Нет, – Растак решительно мотнул головой. – Пока нет.
– А Договор?
– Ни один вождь никогда не заключал его. Это сделали древние чародеи. Если хочешь, заботься о Договоре, колдун, а моя забота – мой народ. Мы с тобой можем договориться… – Вождь встал нарочито медленно. – Но не пытайся мне помешать, старик!
Кто бы не услышал твердую медь угрозы в последних словах вождя? Разве прежде не случалось так, что излишне строптивый кудесник по нелепой случайности отправлялся к предкам раньше, чем следовало? Впрочем, по правде сказать, иногда это случалось и с вождями…
Юмми затаила дыхание. Сразу заболели мизинцы, словно их уже коснулся жертвенный нож. Сейчас дедушка мог легко остановить Растака, выторговать у него очень многое… например, чтобы после него чародеем был назван не Ер-Нан…
Но Скарр словно забыл о ней:
– Мать-Земля отвернется от нас! Духи страшно отомстят людям Земли и всему нашему миру! Они уже разгневаны!..
– Да? – Растак остановился на полдороге, усмехнулся, заставив Юмми сильнее вжаться в угол. – Что-то я не заметил их гнева. Наоборот, хлеба хорошо колосятся после дождей, в стаде обильный приплод, а что до раненых, то их выжило даже больше, чем я надеялся. Многие уже могут сражаться. Если таков гнев духов, то я согласен терпеть его постоянно. Ты понял меня, старик? Увижу какую волшбу либо каверзу – берегись, шаман!
Юмми вздрогнула – Скарр же и ухом не повел в ответ на чудовищное оскорбление: назвать кудесника шаманом. Шаманов, вопящих безумцев, трясущих бубном, якшающихся с недобрыми духами, в племени Земли не бывало от века. Лучше уж прямо обозвать плосколицым дикарем!
– Договор… – просипел он.
Медвежья шкура при входе в землянку колыхнулась – вождь молча вышел. И сейчас же обессилевший Скарр со стоном выронил клюку и боком повалился на лисьи шкуры.
– Тебе плохо, дедушка? – пискнула Юмми.
Скарр долго не отвечал, так долго, что она устала не дышать.
– Всем… будет плохо.
– Ну что тут такого, деда? Ведь чужие и вправду помогли. Без них бы…
Юмми запнулась – дедушка смотрел на нее с тоскливой укоризной. Лучше бы ругался, честное слово. Лучше бы ударил клюкой!
– Помоги сесть… Нет, погоди! Еще отдохну… Открой тайник.
Тяжелая шкура громадного секача топорщила жесткую щетину с закатной стены землянки. Под нею одно из бревен имело двойной пропил. Вынув деревянный обрубок, Юмми запустила руку в отверстие, вопросительно глядя на дедушку.
– Достань малый лук и две стрелы.
Да поразят преступника законы!
А.К. Толстой
Загнав перед собою в хрящеватую землю лом на добрых три пяди и повесив на него ушанку, Витюня сидел на обломке сланца, расстегнув телогрейку, попивал теплое пиво из предусмотрительно захваченного из дому кувшина, обмахивался на жаре веточкой, ею же отгонял слепней и без всякого интереса смотрел, как великий воин Юр-Рик, верный друг и правая рука непобедимого богатыря, дрессирует туземцев. Поддавшись на уговоры товарища по несчастью (или по счастью – как знать?), он уже давно не выходил из землянки без лома и молчаливо признавал правоту Юрика: при виде стального стержня местные просто цепенели, а один – по виду, из младшего начальства, – которому Витюня дал подержать инструмент, побелел так, что едва не грянулся в обморок, зато потом три дня ходил по деревне петухом, поминутно попадался на глаза и знаками давал понять, что с радостью готов умереть за него, Вит-Юна.
Вот псих.
Чуть ниже облюбованного Витюней камня держалась врассыпную стайка наблюдающих каждодневное зрелище мальчишек, а еще ниже, где склон горы плавно переходил в вытоптанную скотом плоскую низину, неровной двойной шеренгой выстроились бойцы. Численностью – до роты, копья – к ноге, равнение – на середину.
Посередине как раз находился Юр-Рик. Он суетился, махал руками, сипло орал, мешая русские и туземные слова, и временами принимался бегать вправо-влево, как заводной, отчего равнение шеренги испытывало волнообразные колебания.
– А ну, подтянись! – неистовствовал он. – Туор луми распротак, дети природы! Животы убрать! Плечи шире, инвалидная команда! Ровнее строй! Мелькан кышун! Мускат коньяк, убогие!.. Щиты сомкни, тухтам здай якк! С левой ноги шагом… арш! Харррашо-о! Ать. Ать.
Повинуясь не столько его крикам, сколько сопровождавшим крики жестам, первая шеренга качнулась и нестройно двинулась вперед. Вторая помедлила и потекла следом. Глаза Юрика сделались совсем полоумными.
– Ать. Ать! Внимание… к бою! Шарам шур, лоботрясы! Ах-ха!..
Неровный ряд копий слитно опустился перед шеренгой – мало-помалу муштра делала свое дело.
Витюня скучал. Если бы не дал слово присутствовать на каждодневных экзерцициях (для большего понта, как объяснил Юрик) на этой поляне, которую его сотоварищ называл то плацом, то полигоном, – ей-черт, ушел бы в землянку, где уже наверняка ждет кувшин-другой свежего, холодного пива.
Надоело… Который день одно и то же.
– Лучники – на фланги! – вопил, приплясывая, Юрик. – На фланги, я сказал! Ты, кривой, тебе говорю, где у тебя фланг? Ышари найза!.. Блин, не левый фланг, а правый! Который к тебе ближе, туда и беги, понял, здай кышун? Сулле юккаги шари! Куда попер, образина, ты лучник, что ли?.. Фаланга, бегом впе-еред!.. Сто-оп! Ты куда вылез, бестолочь, щель сделал? Арви ухара ахут, беги так, чтобы щит щита касался, ферштейн? Спринтер хренов! Стоп, я сказал!.. Все назад!.. Вы кто, армия, блин, или стадо? Назад, сказано, на исходную! Все сначала!.. Р-равняйсь!
