Подошли к обрыву. Речка, будто ножом, прорезала в степи узкую и глубокую щель, на дне которой желтела вода, казавшаяся неподвижной. Вскоре они вышли к небольшой плотине, перегородившей русло Джанавар-чая. За плотиной поблескивал на солнце пруд, выполнявший обязанности водохранилища для овощного хозяйства того же колхоза. От пруда шли к бахчам канавы-арыки.
Лениво, нехотя, тончайшей пленкой стекала вода по замшелому, позеленевшему бетону водослива. Неподалеку от плотины росли десятка два карагачей, посаженных, должно быть, для укрепления глинистого берега. Тут же был удобный спуск к речке.
Прежде всего поставили палатку в негустой полуденной тени карагача, листья которого, пильчатые по краям, были изъедены тлей. Потом Ур и Валерий спустились к речке — воды им оказалось по пояс — и перебросили на тот берег трос. С троса опустили в желтоватую воду Джанавар-чая гидрографическую вертушку и трубку-насадку — тонкие кабели потянулись от них к самописцам, установленным в палатке. Теперь оставалось погрузить в воду прибор, сделанный по схеме Ура, — довольно увесистый датчик, снабженный спиралями из ниобиевой проволоки.
Перед тем как опустить датчик в воду, Ур открыл его герметичную крышку.
— Мы же все проверили, — сказал Валерий, недовольный затянувшейся возней на солнцепеке. — Чего ты еще затеял?
Ур, не ответив, достал свой блокнот. Пощелкал рычажками, и от пленки отделилось несколько квадратных кусков. Ур повертел их, сложил в плотную пачку и сунул под крышку датчика.
— Зачем это? — спросил Валерий. — У тебя в схеме ничего такого не было.
— В схеме не было, в голове было.
Быстро орудуя отверткой, Ур привинтил крышку. С помощью Валерия он подвесил датчик, погруженный в воду, к тому же тросу, с которого свисали вертушка и трубка-насадка. Теперь сочетание трех приборов давало возможность сравнить скорость течения, полученную магнитным методом, с записями, которые дадут методы гидродинамический и механический.
От датчика тоже протянулся кабель в палатку. Аня и Нонна занялись самописцами.
— На таком течении и вертушка плохо покажет, — сказала Аня, привычно и быстро налаживая лентопротяжный механизм. — А уж магнитный датчик тем более.
— Посмотрим, — сказала Нонна.
Умаявшись, пошли на пруд купаться. Одно тут и было спасение при такой жаре — пруд. Вода в нем была тепловатая и нечистая, но все же — вода. И отряд плескался в пруду до обеда.
Над разожженным костром сварили суповой концентрат, разогрели мясные консервы, вскипятили чай. Ели вяло. После обеда Валерий принялся кидать камни в пустую консервную банку, им же заброшенную на другой берег речки. Банка ясным блеском горела на солнце и была хорошей мишенью, но что-то камни Валерия ложились неважно.
— Дисквалифицировался, — ворчал он. — В детстве я знаешь как метал камни…
Ур тоже подобрал камень, прикинул расстояние до банки.
— Хочешь состязаться? — ухмыльнулся Валерий. — Прямо так, без самоучителя, без теоретической подготовки?
— Дай на минутку твой платок, — сказал Ур.
Валерий протянул ему красную выцветшую косынку, которой при купании повязывал голову. Ур вложил в косынку камень и, раскрутив над головой, отпустил один конец — камень, коротко свистнув, полетел и со звоном ударил в банку.
— Здорово! — восхитился Валерий. — Где ты так выучился?
— Отец научил.
Снова пошли купаться. Ур плавал уже изрядно. Неутомимо, бессчетно переплывал он пруд вдоль и поперек.
— Дорвался, — сказала Аня, сидевшая на берегу после купания. — Он прямо какой-то помешанный на воде.
— Он вырос в безводных местах, — счел нужным пояснить Валерий, растянувшийся на травке.
— В каких местах? — спросила Нонна.
— Не знаю. — Валерий лениво ворочал языком, ему хотелось спать. — В безводных и безлюдных. И его с детства мучила жажда. Духовной жаждою томим…
— Болтаешь, — вздохнула Аня. — Где ты достала такой купальник? повернулась она к Нонне. — Очень миленький.
И они заговорили о купальниках, легко и плавно перейдя затем на кримпленовые костюмы, сапоги-чулки и пончо.
— Пончо выходит из моды, — вставил Валерий, почти засыпая. — В моду входит епанча.
Но девушки не обратили на этот выпад никакого внимания.
— Пока не стемнело, — сказала Нонна, — сними запись с приборов.
Аня ушла в палатку. Вскоре она вернулась, неся ленты, снятые с самописцев.
— Вставай, лентяй, работать надо. — Она пощекотала веточкой голую пятку Валерия.
Тот дернул ногой и проворчал нечто об отсутствии покоя, однако поднялся, зевая, и подсел к Нонне. Они принялись анализировать дрожащие линии, нанесенные перьями самописцев на графленые ленты. Работа была не очень сложной, привычной, но кропотливой. Показания вертушки и трубки-насадки дали скорость течения речки, пересекавшей меридиан. Теперь, зная магнитные характеристики местности, можно было теоретически определить величину электродвижущей силы, наведенной в водном потоке, но для получения конечного результата пришлось ввести множество поправок. Аккуратная Нонна не упустила ни одной.
— Великая река, — сказал Валерий, подчеркнув в блокноте полученную ничтожную величину. — Я всегда говорил, что надо ее переименовать в Ориноко-чай. Эй, Ур! — заорал он. — Вылезай, ты уже весь посинел!
Ур вышел из воды, озабоченно осмотрел свою мокрую грудь, оглядел руки и ноги.
— Посмотрим теперь, что дала ниобиевая проволочка. — Валерий развернул ленту с записью показаний нового прибора, чтобы сравнить ее с вычисленной величиной электродвижущей силы. — Чепуха какая-то, — поднял он взгляд на Ура. — Твой приборчик показывает, верно, вчерашнюю цену на пшеницу в Афганистане.
— Цену на пшеницу? — Ур уставился на него, потом понимающе кивнул: Ты шутишь.
— Действительно, — сказала Нонна, разглядывая ленту. — Не может быть такой ЭДС при этой скорости течения. Смотри, Ур, твой прибор показывает ЭДС больше теоретической, а должно быть меньше — за счет потерь в приборах. Понимаешь?
— Прибор показывает правильно, — сказал Ур, сравнив вычисленную величину с несколько более высокой, зарегистрированной прибором.
— Ну как же правильно? — возразил Валерий. — Не может же неведомо откуда взяться дополнительная энергия, это противоречило бы основному закону.
В карих, в ободках черных ресниц глазах Ура появилось задумчивое выражение,
— Вот ты сказал, что я посинел, — проговорил он, помолчав, — а я этого не замечаю. Точно так же не замечаешь и ты «дополнительной» энергии.
— Да откуда ей взяться? Из воздуха, что ли?
— Немного подальше, — сказал Ур. — Из центра Галактики.
— Что? — вскричал Валерий. — Космическое излучение в форме простой электроэнергии? Иди, иди, Ур, поплавай еще в пруду, а то, как видно, перегрелся малость на солнце…
— Я перегрелся не больше, чем ты, поскольку солнце над нами одно. Излучение из центра Галактики доходит до Земли настолько ослабленным, что никакие приборы и ни в какой форме его не улавливают.
— Ты хочешь сказать — никакие приборы, кроме твоего?
— Да. Этот прибор — высокочувствительный.
— Значит, трехгранная проволока из ниобия…
— Ниобий хороший материал, но и он недостаточно чист для регистрации галактических частиц. Но в сочетании с пачкой вот этой пленки…
— А, твой таинственный блокнот! Я видел, ты засадил пленку из блокнота в прибор, но подумал, что это для пущей изоляции. Дай посмотреть, Ур. — Валерик вгляделся в еле различимый, тончайший узор на молочно-белой поверхности пленки. — Микроструктура какая-то. Да, такую пленочку даже Ованес Арсентьевич не достанет. Из чего она сделана?
— Ближе всего это к ниобию. — Ур протянул руку и забрал у Валерия блокнот.
— И ты знал заранее, что мы получим здесь такой эффект? — спросила Нонна после паузы.
— Я не был уверен. Все-таки здесь очень слабое течение. Хорошо бы испытать прибор в океанском течении. Там мы получили бы более показательную магнитную аномалию.
— Аномалию? — переспросил Валерий. — Твой прибор показывает дополнительную величину ЭДС за счет улавливания космического излучения трудно поверить, но допустим, что это так. Но при чем тут аномалия? Ты слышишь, Ур?
