Все было сделано для того, чтобы утечка информации из Ядерного Национального центра равнялась нулю.
Проходя процедуры осмотра, обязательные для всех сотрудников, Артур подумал, что для дела, которое его сюда привело, это не так уж плохо: если Барк получит на кого-либо улики, тот не сможет сразу убежать и скрыться в каменных джунглях большого города. Пожелав покинуть институт, злоумышленник неминуемо застрянет в проверочных фильтрах.
И Артуру припомнилось, как шеф, знаток Востока, рассказывал о турецких банях, где плату берут не при входе, а при выходе.
Листок, сложенный вчетверо, жег грудь, и Барк решил последовать золотому правилу и не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Прежде чем ехать домой, он решил заскочить к себе и выяснить кое-что относительно пишущей машинки, стоящей в кабинете доктора Ленца.
Придя в управление, Барк поспешил в отдел экспертизы. По счастью, там дежурил его приятель, прозванный сослуживцами Варвар. Обычно он не отказывал Артуру в мелких просьбах, если только они не были связаны с деньгами.
Он повертел в руках листок, поданный Артуром.
— Сам, что ли, печатал?
— Сам.
— Оно и видно: больно осмысленный текст, — ухмыльнулся Варвар. — Знаешь, мне сегодня попадались любопытные образчики, так сказать, полицейского творчества. Один даже высказал просьбу о прибавке жалованья. Так что у тебя еще шедевр искусства. Правда, абстрактного. Ну-ка, посмотрим. Авось тебе повезет больше, чем другим.
Пока Варвар, что-то бурча под нос, возился у рабочего стола, Барк сидел на стуле и размышлял.
— Должен тебя разочаровать, Крепыш, — через несколько минут прогудел Варвар. — Ты попал пальцем в небо.
— Не та машинка?
— Ничего похожего. Вот буква У крупным планом. Видишь, разные хвостики?
— Сам ты хвостик, — сказал Барк и поднялся. Честно говоря, Барк испытывал разочарование. Рушилась стройная версия, которую он успел соорудить.
А выглядело убедительно: видный ученый. У него честолюбивый помощник, пользующийся полным доверием шефа. Помощник мечтает возглавить учреждение, но на пути стоит шеф. Помощник пишет ему грозную анонимку, предлагает убраться подобру-поздорову. Чтобы, как говорится, не торчали рога, в письме, конечно, ничего не говорится прямо. В письме напущено туману с помощью разных высокопарных сентенций. Шеф, но замыслу помощника, струсит и сойдет со сцены.
Либо, того лучше, старика хватит инфаркт.
Покинув Варвара, Барк направился к шефу, чтобы доложить результаты первого дня, проведенного в Ядерном центре. Однако по пути он встретил Жюля, который сообщил, что шеф только что убыл.
— Улетел?
— Ушел, — поправил Жюль.
* * *
Арно Камп в самом деле решил прогуляться. Он спустился на лифте и вышел у нижнего горизонта, специально предназначенного для пешеходов.
Транспортные машины двигались по подземным и надземным трассам, здесь же было царство любителей пешей ходьбы.
Подняв по привычке куцый воротник плаща, сунув руки в карманы, Арно Камп растворился в потоке прохожих.
Камп часто любил повторять, что самое безопасное место для человека — толпа ему подобных. В толпе ты неотличим.
Днем, после визита Гуго Ленца и оперативного совещания, Арно Камп решил наскоро просмотреть популярную брошюрку по ядерной физике, чтобы хоть чуть-чуть освоиться с кварками, мезонами и прочей заумью. Его поразила одна вещь: оказывается, все частицы «одного сорта» неотличимы друг от друга. Скажем, один электрон нельзя отличить от другого, протон — от другого протона и так далее. И не в том дело, что приборы физиков грубы или методы современной науки слишком еще несовершенны, чтобы отличить одну частицу от другой: такая задача неразрешима в принципе по закону тождественности микрочастиц.
И теперь, шагая в толпе прохожих, Арно Камп подумал, что удивительный закон микромира в какой-то мере применим и к людской толпе.
В толпе ты иголка в стоге сена. Вокруг десятки людей, но никому дела нет до тебя и тебе ни до кого нет дела.
И еще по одной причине шеф полиции любил толпу. Только тут можно было узнать, о чем думают люди, что их волнует и занимает. А знать настроение толпы важно. Для этого имеются, разумеется, и осведомители — штатные и добровольные. Но Арно Камп любил получать информацию из первых рук.
Шеф полиции свернул в сквер. Его привлекала не апрельская зелень, заботливо огороженная металлическими решетками. Камп знал, что в сквер заходят те, кто не очень торопится, а именно такие люди склонны к разговорам и обмену мыслями.
С десяток людей сгрудились у электронного предсказателя, дожидаясь своей очереди испытать судьбу.
Арно Камп миновал газетные витрины, откуда скучающие бездельники выуживали ненужную информацию, и пошел в боковую аллею.
Наметанным взглядом он окидывал сидящих на скамьях.
Няньки с колясками… Игроки в домино… Влюбленные парочки…
Ага, вот. Камп замедлил шаг. На скамье сидели лохматый юноша в очках и мужчина в рабочем комбинезоне. Парень, оживленно жестикулируя, что-то рассказывал рабочему.
Со скучающим видом Камп подошел и сел поодаль. Лохматый неприязненно посмотрел на него и умолк.
Камп зевнул, вытащил из кармана книжку и погрузился в чтение.
На сей раз Арно Камп припас для свободной минуты старинный сборник арабских стихов, который автор, как было сказано в предисловии, посвятил скакуну — своему четвероногому другу.
Камп раскрыл книжку наугад и стал читать с середины:
Не говори, что это конь,
Скажи, что это сын, —
Мой сын, мой порох, мой огонь
И свет моих седин.
Быстрее бури он бежит,
Опережая взгляд,
И прах летит из-под копыт,
И в каждом — гром победный скрыт,
И молнии горят.
Умерит он твою тоску,
Поймет твои дела,
Газель настигнет на скаку,
Опередит орла.
Гуляет смерчем по песку,
Как тень, нетерпелив,
Но чашу влаги на скаку
Ты выпьешь, не пролив.
Парень, успокоившись, возобновил прерванный рассказ. Камп насторожился. Он продолжал сидеть, уткнувшись в книгу носом, словно начисто поглощенный чтением.
— Как он теперь у вас лекции будет читать? — спросил человек в комбинезоне, которого Камп мысленно окрестил рабочим, — так оно, впрочем, и оказалось.
— Лекции? Да как обычно, — пожал плечами парень.
