Бриан бросил быстрый взгляд на Макдональда.
— Нас послала к вам Лондонская конференция, — заговорил Макдональд, закручивая длинные усы, — и это значит, что наше заявление полностью соответствует решениям конференции. Не скрою, в работе конференции возникли критические моменты, однако они были вызваны лишь остротой нынешнего положения. Что касается пути, намеченного Тбилисской конференцией, то мы категорически заявляем: Лондон не только не отклонился от него, но, напротив, неукоснительно следовал решениям Тбилисской конференции, о чем говорит и принятая нами резолюция.
— Я хочу до конца быть искренним с вами, — снова заговорил Бриан, вскочив с кресла, — поэтому, не скрывая, изложу все, что заставляет нас задуматься. Мы как-нибудь залечим раны, все же нанесенные отведенной опасностью.
— Прошу прошения, но должен вас прервать, — сказал Камарели, хмуря брови. — Мы убеждены, что для прогресса человечества история никогда еще не работала в таком могучем темпе, как сегодня.
— Не надо смешивать в одном котле вчерашнее и сегодняшнее, — ответил Бриан. — Вчера для нас были предельно ясны взаимоотношения действующих сил и мы могли взвесить и ограничить их мощь. Сегодня лишь вы можете просить свет на все сомнения, и мы надеемся, что вы повлияете на новый фактор истории.
Бриан сел.
— Вам хорошо известно, о каком факторе идет речь, — добавил Макдональд.
— Это третья сила. О ней мы почти ничего не знаем, кроме, пожалуй, того, что среди движущих сил нашей истории она, возможно, станет величайшей и значительнейшей.
— Вот, наконец-то вы ухватились за главное, — иронически улыбнулся Камарели. — А все разговоры о заслугах и так далее были лишь поэтическим вступлением. Я удовлетворю вашу просьбу и попытаюсь воздействовать на — этот фактор.
— Нас интересует, — заговорил Дингвей, — станут ли марсиане вмешиваться в нашу жизнь?
— Без нашего согласия марсиане не будут вмешиваться в земные дела, твердо ответил Камарели.
— А кто будет представлять наши интересы? — спросил Бриан.
— Об этом надо договориться.
— Ходят слухи об отправке второго транспорта с водой. Насколько это верно? — спросил Макдональд.
— Вполне может быть, что отправят и второй и третий, — отпарировал Камарели. — Воды у нас много. Во всяком случае, бояться нечего: Марс настолько «богат», что от «торговли» с ним мы не останемся в убытке.
Члены делегации растерялись.
Макдональд нервно теребил усы. Бриан принялся так усиленно моргать, словно в глаза ему попала соринка. На лбу Дингвея заблестели капли пота. И вдруг все трое заговорили в один голос:
— Надо срочно повидаться с инженером Каро… Просим вас устроить нам встречу…
— Сегодня Каро здесь нет. Завтра в 12 часов он приедет. Я передам вашу просьбу. Ответ сообщу.
Члены делегации попрощались с Камарели и вышли.
— Если слова Камарели о невмешательстве марсиан в дела Земли соответствуют действительности, то главное препятствие снимается с повестки дня, — уже в машине радостно зашептал Бриан.
— Я думаю, Камарели не стал бы утверждать так категорически, если бы сомневался в нейтральности марсиан, — ответил Макдональд, — тем более, что говорил он, как видно, со слов Каро.
— В таком случае, удивительно его простосердечие, — заметил Дингвей. Сколько бы мы ни говорили о союзе и дружбе, пропасть невозможно заполнить сладкими речами. Камарели хорошо понимает неизбежность борьбы, и я просто не могу постигнуть, почему он ослабляет свои позиции подобными откровенными заявлениями.
— Может, он просто уверен в своих словах, рассчитывая на летаргин, проворчал Бриан. — Но летаргии действительно представляет собой большую силу.
Бриан и прежде видел огромное превосходство советской авиации, однако, напуганный страшной мощью раунита, не обратил тогда на «Геду» должного внимания. Сейчас же, когда страх перед раунитом чуть отступил, тайна «Геды» вновь завладела им. На сколько миль распространяется сила летаргина? Каким расстоянием ограничен радиус действия «Геды» в предстоящих воздушных сражениях? Пока мы не получим ответа на эти вопросы, трудно рассчитать нормальное соотношение сил.
— Как вы думаете, — нарушил молчание Бриан, — какова была зона действия «Геды» до торможения Земли?
— В 1932 году, после закрытия Тбилисского конгресса, — сказал Дингвей, главы делегаций летели на «Геде» из Тбилиси в Москву и Ленинград. Возвращались мы по линии Харьков-Баку. Я хорошо помню, тогда зона летаргина не была проведена к польской границе. Сейчас же, если не по всей территории Советского Союза, то, по крайней мере, до его западных границ воздух насыщен летаргином.
— У меня имеются сведения, — вставил Бриан, — что в Белоруссии сооружены три электростанции огромной мощности. Их энергия намного превосходит потребности местной промышленности.
— Можно предположить, у станций другое назначение, — заметил Макдональд, они, по всей вероятности, вырабатывают летаргин.
— И меня это беспокоит, — сказал Бриан, — может, уже до Варшавы дошли волны летаргина, вырабатываемого новыми станциями. Ведь мы не можем фиксировать наличие летаргина в воздухе.
— Все это только лишний раз подтверждает необходимость быстрейшего претворения в жизнь нашего плана, — заключил Дингвей и открыл дверцу автомобиля, остановившегося перед гостиницей.
Вечером члены делегации устроили совещание. Еще раз детально обсудили план действий и разработали программу завтрашней аудиенции. Камарели сообщил им, что завтра в 12 часов делегацию примет Каро.
Каро вежливо встретил членов делегации, намного любезнее, по их утверждению, чем Камарели. Это вселило надежду в сердца делегатов. Особенно радовались они тому, что на беседе не присутствовал советский инженер.
От имени делегации речь произнес Бриан. Он подчеркнул величайшие заслуги марсианского инженера.
— Для человечества, — заявил Бриан, — совершенной неожиданностью была, как опасность катастрофы, так и помощь вашей планеты. Марс явился для нас ангелом-хранителем, и мы вырастим будущие поколения в духе уважения к нашему небесному соседу и вечной благодарности за спасение. Мы не в силах достойно отблагодарить вас, однако я верю, грядущие поколения в течение веков постараются трудом своим искупить наше бессилие.
— Я был бы рад, — спокойно отозвался Каро, — возможности укрепления дружеских связей, но для этого необходимо, чтобы между словами и делами не было противоречия.
Делегаты изменились в лице.
— Наши слова и дела служат одной цели, — неуверенно произнес Макдональд.
