Инженер взглянул на Ольми. Обещанный разговор не состоялся — медицинские дистанционные растащили их на осмотр, а встретиться снова не удалось.
— Я сделал пробный канал. Что-то помешало закрыть его и попыталось прорваться к нам.
— Что именно? У вас есть какие-нибудь предположения?
— Полагаю, оружие яртов.
Председательствующий министр открыл от изумления рот.
— Это факт? Или всего лишь догадка?
— Яртский часовой, дожидавшийся как раз такой возможности, — хмуро уточнил Корженовский. — Других причин не вижу.
ПМ спросил, какого мнения на этот счет представители Сил Обороны. Тем версия Корженовского показалась логичной, вдобавок никто не смог выдвинуть другой.
— А можно открыть новый пробный канал и узнать наверняка?
— Да, можно открыть канал где-нибудь в космосе, скажем, километрах в ста отсюда. При должном обеспечении силовыми полями и средствами охраны мы сумеем закупорить его в случае опасности. И вообще, риск обнаружения противником будет меньше.
— Насколько? — спросил председательствующий министр.
— Намного, — отозвался Корженовский. — Но я бы рекомендовал эвакуировать с Пуха Чертополоха всех, кроме технического персонала и Сил Обороны.
ПМ окинул его хмурым взглядом.
— Чертовски трудная задача.
— Это необходимо, — подал голос командующий Силами Обороны. — Если мы притязаем на территорию Пути и намерены создать плацдарм, то должны обеспечить безопасность гражданских лиц.
— Каким образом?
— Надо вывезти всех гражданских на орбитальные объекты или на Землю…
— Вы имеете в виду только телесных?
— Нет, — ответил командующий. — Мы требуем эвакуировать всех телесных, всех резидентов городской памяти, все банки данных и все культурные ценности. Поскольку, если мы потерпим поражение, придется закупорить Путь, уничтожив астероид.
Хоффман поглядела на Ольми. С ее исцарапанного лица не сходило угрюмое выражение.
— Занятный способ оправдываться, не так ли, господин Ольми? — прошептала она. — Великие дела требуют жертв.
Ольми промолчал.
— Серьезен ли ущерб, причиненный Шестому Залу? — спросил Дрис Сэндис.
— Нет, — ответил Корженовский. — Работать можно.
— Не скажу, что для меня все это было полной неожиданностью, — произнес председательствующий министр.
Повисла долгая пауза. Невысказанный упрек дошел до каждого: вы заварили кашу, не оставив президенту и ПМ выбора, — что ж, пожалуйте расхлебывать.
— Исполняя обязанности президента и подчиняясь закону о чрезвычайном положении, я объявляю эвакуацию Пуха Чертополоха. Приказываю господину Корженовскому и командованию Силами Обороны совместно подготовить план дальнейшего исследования Пути.
Бледная, изнуренная недосыпанием, Карен сидела в приемном покое крайстчерчской клиники. С того момента как она обнаружила тело мужа, прошло тридцать часов, но техники все еще не могли сказать ничего определенного насчет импланта.
Ее кресло стояло напротив окна. Снаружи, на городских улицах, было шумно; в толпе вокруг клиники хватало и граждан Земли, и людей в зеленой форме Гекзамона. Менее получаса назад им сообщили об эвакуации, и теперь Карен боялась, что посреди этой великой суматохи до ее супруга уже никому не будет дела, что Гекзамон позабыл о них обоих.
Она посмотрела на руки. Прибыв в клинику, она тщательно вымыла их в туалете, но теперь увидела, что под ногтем указательного пальца все-таки осталось пятнышко засохшей крови. Крови мужа… Она сосредоточилась на этом пятнышке и закрыла глаза.
Воспоминания не желали отступать. Вновь и вновь она разрезала кожу на его шее, копалась в ране, доставала имплант и прятала в карман, затем на громоздком «АТВ» везла тело и имплант в Твизель… И там ждала — не час и не два, — пока разойдутся тучи и шаттл доставит ее в Крайстчерч.
А бесполезное тело осталось в Твизеле.
Мысли блуждали, как неприкаянные сироты. «Мы так много лет прожили вместе, и так мало — порознь… Потом снова вернулись друг к другу… Почему же он ушел?»
Люди созданы для горя и сомнений, а не для уверенности и счастья.
Техник — не тот, которому она вручила имплант, а другой — вышел в приемный покой, огляделся и увидел ее. Она сразу обратила внимание на профессионально поджатые губы. «Беда!» У Карен полезли кверху брови, рот растерянно приоткрылся.
— Миссис Ланье?
Она едва заметно кивнула.
— Вы уверены, что имплант принадлежал вашему мужу?
У Карен округлились глаза.
— Уверена. Я сама его вынула.
Техник развел руками и повернулся к окну.
— Он мертв? — нервно спросила Карен.
— В импланте нет личности вашего мужа, миссис Ланье. Там совсем другая личность. Женского пола. Целостная. Мы не знаем, кто это, она не зарегистрирована в наших файлах, однако…
— Да вы что?
— Если это имплант вашего мужа, то я не понимаю…
Она вскочила.
— А ну отвечайте! Что случилось?
Техник быстро покачал головой. Ему явно было не по себе.
— В импланте находится молодая женщина примерно двадцати одного года. Видимо, некоторое время она была в стазисе… лет двадцать, по нашим прикидкам. Она совершенно не в курсе сегодняшних событий, и это доказывает, что ее психика записана давно. Ее индекс…
— Этого не может быть, — сказала Карен. — Где мой муж?
— Не знаю. Вам что-нибудь говорит имя Андия?
— Что?
— Андия. В идентификате женщины — это имя.
— Так звали нашу дочь. — Карен почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Придерживаясь за подлокотник кресла, женщина медленно села. — Что с моим мужем?
— Пока мы смогли лишь поверхностно изучить имплант. В нем только одна личность, и она утверждает, что ее зовут Андия. Я не знаю, что произошло с вашим мужем.
Карен изумленно покачала головой.
— Но она же пропала… Двадцать лет…
Техник беспомощно пожал плечами.
Гарри… Его заставили носить имплант. Это было невозможно, лежало за гранью надежд, мечтаний и кошмаров. Вернуть себе дочь в обмен на мужа… Что это, чудо? Или извращенный фокус?
Нет. Гарри обвел их вокруг пальца. Но он не мог этого сделать без посторонней помощи.
Она посмотрела на техника, решив любой ценой удержаться от слез. Чтобы не упасть в обморок, надо, пожалуй, встать и пройтись. Она медленно, осторожно поднялась, заставила себя успокоиться, усилием воли прогнала тошноту. Необходимо что-нибудь сказать. Продемонстрировать рациональную реакцию…
