Дмитрий хмуро открыл люк, и погрузка самого необычного в его жизни десанта началась. Поднятые еще на рассвете мужья отправляющихся в полет женщин, к этому времени успели обшить отсек транспортника толстыми плитами поролона.
Александр хотел подбодрить хмурого Пенкина, что это быстропроходящая блажь любимых, но тот возразил, что в поселке уже насчитывается около полутора сотен детей и, если сейчас мамам и детям все понравится, то в ближайшие пару месяцев ему предстоит катать вокруг земли эту орущую и постоянно писающую ораву. Конечно, для боевого летчика, занятого подготовкой смены пилотов, это не более чем развлечение.
Смирнов с грустью отметил, что друг прав, и по окончанию посадки закрыл люк.
Корабль мягко оторвался от земли и начал набирать высоту.
Девушки-Велосы еще не путешествовали в космосе будучи в сознании, и с интересом уставились на установленные в отсеке мониторы.
Младенцы, сразу почувствовав необычное состояние, сначала затихли, а потом дружно заорали благим матом. Не в состоянии вынести такой удар по барабанным перепонкам, Александр пробрался в кабину пилотов и попросил политического убежища. Добротная перегородка существенно уменьшала количество децибел, воспроизводимых карапузами, и Александр с ужасом подумал о том, что скоро придется еще и возвращаться.
Корабль вышел на орбиту, и в наступившей невесомости хор малышей сразу умолк.
Смирнов осторожно приоткрыл дверь кабины и вскоре не мог удержаться за скобы, так как обоими руками обхватил живот. Заинтересовавшийся необычным состоянием друга и внезапно наступившей тишиной Поляков так же выглянул из кабины и тут же присоединился к другу.
В большом отсеке корабля плавали карапузы и их мамы. Позы у всех, естественно, оказались разные, но вот глаза детей были абсолютно одинаковыми- до предела округленными. Карапузы никак не могли понять, что с ними происходит и предпринимали слабые попытки вернуть себя любимых в хорошо знакомые позы, свойственные земным детям.
Первым захохотал ребенок Ксюши и уже через пару секунд отсек наполнился ухохатывающимися детьми и мамами.
Мужчины скрылись в кабине пилотов и отметили это событие тюбиком самогона, предусмотрительно приготовленным старым пилотом.
Веселье продолжалось минут тридцать и начало стихать. В кабину пилотов вплыла довольная Ксюша и попросила Пенкина облететь луну. Накувыркавшиеся дети тихо посапывали пристегнутые к креслам, и теперь мамам хотелось продолжения культурной программы. Видите ли, в виде экскурсии к обратной стороне луны.
Ворчание Пенкина относительно не запланированных маршрутов полета, девушка мягко пресекла, пообещав оторвать пилоту некоторые части тела. Данный аргумент из уст хрупкой девушки, зарекомендовавшей себя как серьезный боец, стоил того, что бы его приняли во внимание.
Пенкин направил корабль к луне. Смирнов остался в кабине, он вдруг вспомнил, что так же ни разу не видел обратную сторону луны, хотя в космосе уже побывал не раз.
С учетом того, что Дмитрий не стал выводить режимы двигателей на межпланетные режимы, им предстояло лететь около двух часов. Тихая вибрация и тишина в кабине усыпили Александра.
Смирнов проснулся неожиданно. Первое, что бросилось в глаза — напряженная поза Ивана, похожего на кота, вальяжно вышедшего из-за угла и внезапно встретившегося нос к носу с доберманом. Проследив за взглядом друга, Александр увидел, что из-за огромного диска луны слева вышли три блестящие сферы, быстро направляющиеся наперерез кораблю.
— Ваня, что это?
— Корабли Истобов, боевые.
— А как насчет слинять?
— Боевому кораблю- реально, транспортнику- нет.
— А дать по зубам?
— Маневренность и вооружение делают из нас грушу для битья даже для одного боевого корабля. А их три.
— И что будем делать.?
Смирнова вдавило в спинку кресла. Двигаясь по спирали их корабль начал увеличивать скорость, направляясь прямо на корабли Истобов. Александр знал, что в этом деле он не помощник другу и постарался не произнести даже писка, что бы не отвлекать пилота от выполнения какого ни будь сумасшедшего маневра, а, что это будет именно так, он не секунды сомневался.
Резкое изменение направления движения транспортника дали возможность мельком увидеть огромные борта чужих кораблей. Казалось, что сейчас послышится скрежет соприкасающихся плит обшивки.
В следующее мгновение корабль начал на такой же огромной скорости сближаться с поверхностью луны. Зрелище оказалось настолько страшным, что Александр зажмурился и открыл глаза только тогда, когда корабль сильно тряхнуло.
Казалось, до поверхности спутника Земли остались считанные метры. Уже не было видно ничего кроме неровной поверхности, испещренной кратерами и покрытой. пылью? Взметнувшиеся прямо перед кораблем столбы грунта свели видимость к нулю. В самый раз затормозить! Но Иван, вцепившись в рукоятки управления, смотрел только вперед и, казалось, тормозить или отворачивать не собирался.
Первым не выдержал второй пилот, начавший подвывать по нарастающей. Смирнов приготовился вырубить паникера, если тот хотя бы сделает намек на движение для перехвата управления. Хоть Смирнов и сам находился весьма близко от панического состояния, но вера в гениальность друга преобладала, пока.
Когда по расчетам Александра вот-вот уже должен был произойти удар о поверхность, Дмитрий с протяжным стоном рванул рукоятки на себя и вправо. Центробежная сила тяжести буквально раскатала тело Смирнова о спинку сиденья. В глазах помутнело, а кости начало скручивать в штопор. Когда боль достигла пика и продолжила нарастать, Александр с грустью подумал о малолетних пассажирах и их мамах. Да, для ознакомительного полета такого более чем достаточно потерять всякое желание даже подпрыгивать на Земле, не то, что путешествовать в космосе.
Видимость появилась внезапно и открыла очень устрашающую картину. Три блестящих брюха кораблей Истобов неслись на транспортник сверху. Видимо, пилоты кораблей противника раньше решили прекратить снижение и сейчас их корабли гасили скорость задрав носы.
— Вот, Штирлиц, вот сукин сын! — Единственное, что успело мелькнуть в мозгу у Смирнова.
В этом положении корабли Истобов оказались наиболее уязвимы, и Дмитрий не упустил такую возможность. Два спаренных сгустка энергии впились в брюхо центрального корабля.
— Двести тридцать два, двести тридцать три, двести тридцать четыре.
Пенкин с хрипом выдавливал из себя эту считалку и Александр понял, что друг отсчитывает время, необходимое для накопления энергии перед следующим выстрелом. Увернувшись между продолжающих снижение кораблей, Дмитрий, не прекращая выдавливать из себя счет, опять рванул рычаги на себя и влево. За перегородкой послышался протяжный вой и это, как ни странно, успокоило- хоть кто то там еще жив.
