Вновь прибывший также заметил меня и издал удивленный возглас. В проеме показалась вторая фигура. В этот момент первый посетитель выставки достижений народной бесхозяйственности двинул меня по голове чем-то тяжелым и холодным. Больно-то как, - только и смог подумать я.
Три пары ног в армейского образца высоких шнурованных ботинках - это первое, что я увидел после пробуждения.
- Красная Армия всех сильней! - обрадовался я и перевернулся на спину. Как оказалось - рано. Обрадовался. Ни один из обладателей этой обуви не носил ни буденовки, ни бурки, ни даже кокарды со звездочкой. Кроме того, двоих из стоявших передо мной я сразу же исключил из рядов защитников своей родины по причине их ненашего вида. Очень ненашего. А третьего - потому, что им являлся не кто иной, как полковник Хмелько. А он, как мне уже было известно, служил в рядах "жовто-блакитных".
- Журналист, - убежденно заявил толстый украинец своему соседу смуглому высокому парню с "калашниковым" в руках. - Я его сегодня утром видел - бегал у завода, все вынюхивал про товар. С бабой с какой-то.
- "Ничего себе "какой-то"!" - возмущенно подумал я.
Парень перевел сказанное полковником третьему - тоже смуглому, но пониже и без автомата - зато с кобурой и противогазной сумкой на поясе. Язык, на котором они говорили, очень напоминал турецкий - мне запомнились ругательства, произнесенные на нем вчера утром моим сердечным знакомым Керимом-оглы, - но не был им. По всей вероятности, он просто принадлежал к той же тюркской группе.
Третий, вероятно начальник, что-то коротко сказал в ответ.
- Что тебе известно? - обратился ко мне переводчик. Акцент у него был жуткий.
- Ничего, - заявил я. - Ничего не знаю, ничего не видел, ничего никому не скажу.
- Не скажешь! - заржал Хмелько. - Кончать его надо. Хрен его расспрашивать - какая нам теперь разница! - повернулся он к переводчику.
Тот перевел все сказанное своему начальнику. Босс в ответ пожал плечами и произнес лишь какое-то короткое слово. Судя по его интонации, оно вряд ли означало "накормить".
Переводчик щелкнул предохранителем автомата.
- Не, давай я порешу, - вдруг оживился полковник. - Страсть как какого-нибудь москаля шлепнуть хочется.
Высокий посмотрел на своего шефа, который уже успел отойти от нас на пару шагов и что-то сказал ему. Тот кивнул. Переводчик молча передал оружие украинцу. Тот прицелился мне в живот.
- И не стыдно, а, - сказал я ему. - А еще братья-славяне называются.
- Салам алейкум, - раздался вдруг позади меня знакомый голос.
- Алейкум ассалам, Рамиз, - радостно откликнулся начальник.
- Фархад-джан, - я увидел спешащего мимо меня Фаталиева. Подойдя к предводителю всей этой шайки, он обнял его, и оба они расцеловались.
Хмелько неохотно опустил автомат. Кончив целоваться с Фархадом, Фаталиев подошел к полковнику и пожал ему руку. Затем он обратил внимание и на меня.
- Кто это? - удивленно спросил он толстяка.
- Да, журналист, - неохотно ответил тот. - В машине с товаром прикатил.
- В машине? - удивился Фаталиев. - Как же ты туда попал, джигит? обратился он ко мне.
- Да пошел ты на ..., черножопый, - разозлился я. К этому времени я уже начал понимать суть происходящего и даже догадался о своем местонахождении. Это был подземный гараж новой гостиницы, построенной турками.
Со своего места мне хорошо было видно группу таких же смуглых людей в защитной форме, как раз в это время с помощью каких-то механизмов выгружавших контейнер с, теперь в этом уже не было никаких сомнений, боеголовкой из фургона. Рядом суетилось еще несколько с какими-то кабелями в руках.
Судьба моя была мне совершенно ясна, и я не собирался перед смертью рассыпаться в любезностях перед всей этой сворой иностранных бандитов.
- Сука, - по-русски выругался главный инженер и пнул меня ногой. - А, теперь все равно - изделие-то все равно теперь наше! Все, п...ц пархатым! Кончай его, - он махнул толстяку рукой и пошел к фургону.
Я аж поперхнулся. Черносотенское выражение из уст правоверного мусульманина я слышал первый раз и мог только подивиться - до чего же дивна земля русская!
Тем временем Хмелько снова направил автомат мне в живот. Я прервал свои философские размышления и сжал зубы. В этот момент послышался какой-то хлопок, а вслед за ним - шипение. Затем это повторилось еще раз.
Хмелько вытаращил глаза, бросил оружие и полез руками в сумку, висевшую у него на поясе. Я понял, что это мой последний шанс. Вскочив на ноги, я ударил полковника рукой в лицо и бросился бежать в глубь гаража.
Внезапно до меня дошло, что происходит. Первым, конечно, сообразил Хмелько. И он, и я служили в армии, тогда еще в одной, где нам намертво вбили в голову действия при газовой атаке. Это, поверьте, вбивают "молодым" даже у трубопроводчиков, когда какой-нибудь "дед" на положенной во всех войсках химучебе под дружный хохот своих собратьев громко выпускает порцию аммиака и подает соответствующую команду.
Резко изменив направление, я метнулся к ближайшему бандиту. Вероятно, успел я в последнюю секунду - через мгновение газ дошел бы до меня. Но я успел - успел в отчаянном прыжке сбить удивленно открывшего рот противника с ног, дотянуться до его сумки, открыть ее, вытащить оттуда противогаз и натянуть его себе на голову. Наверное, спасло меня еще и то, что сумка была не того старого образца, с каким я сталкивался в армии - не с древним ремешком, а с "липучкой".
После этого, моля Бога о том, чтобы этот газ не оказался каким-нибудь жутким средством, действующим и через кожу, я помчался в прежнем направлении. Видно через стеклянные глазницы в помутневшей атмосфере гаража было плохо, но я все-таки успел заметить повалившихся на асфальт Фаталиева и его дружка. Остальные бандиты, сообразив в чем дело, пытались натянуть свои противогазы, но было уже поздно.
Я злорадно засмеялся: откуда бы они ни приехали, учебную команду "Газы!" там им явно подавали редко. Дедовщины, наверное, не было. "Кстати, и полковник забыл сейчас эту команду подать, - сообразил я. - Видимо, инстинкт самосохранения оказался все-таки сильнее армейской дисциплины".
Бачок противогаза при каждом шаге бил меня по животу, и потому я засунул его под мышку. Пробежав метров пятьдесят, я обнаружил металлическую дверь, к которой вела небольшая лестница. Я взбежал по ней и дернул за ручку. Бесполезно - закрыто. Однако за небольшим круглым окошком виднелась чья-то тень.
Я заколотил по двери ногами. С той ее стороны послышались какие-то звуки, и через пару секунд она распахнулась. На меня глянула еще одна смуглая рожа. Но представьте себе, какая рожа глянула на него.
Не дожидаясь, пока он угадает, на самом деле я слон или только придуриваюсь, и возьмется за свой автомат, я схватил охранника обеими руками за грудки и дернул на себя, ударив головой в лицо. Однако удержать при этом равновесие на узкой лестничной ступеньке мне не удалось, и мы оба покатились вниз, обратно в гараж.
