— Внимание, я начинаю концентрировать!
На коробочке тут же вспыхнул яркий огонёк.
— Видите!
— Вижу только горящий индикатор, — невозмутимо откликнулся Владимирский.
— Поверьте, внутри нет никаких источников энергии! — с жаром бросился на защиту своего творения Геннадий Сергеевич. — Вы хоть сейчас можете его разобрать и.
— Источником энергии может быть микроволновый передатчик, который вы вполне могли спрятать на себе, под одеждой. Ваша демонстрация ничего не доказывает.
Геннадий Сергеевич оторопело уставился на Владимирского, поражённый таким поворотом разговора. Улыбка сошла с его лица, и он стал похож на очень озадаченного Винни-Пуха.
— Уверяю вас, что это не так! Не будьте же таким скептиком. Я могу, в конце концов, раздеться.
— Не надо! — быстро остановил не в меру ретивого изобретателя Владимирский.
— Хорошо, не буду. А преобразователь можете оставить себе. Он не будет работать ни с одним известным источником энергии. Вы сами в этом убедитесь.
— Безусловно, — без всякого энтузиазма ответил Владимирский. — Скажите, у вас все м-м-м. изобретения такого плана? Ну, то есть, этакого антропоцентристского характера.
— Я специализируюсь исключительно на раскрытии возможностей человека, — гордо ответил Геннадий Сергеевич.
— Ага. Гм. Ну ладно. Медицина, связь, энергетика. Остаётся только что? Транспорт?
— Представьте, да! — встрепенулся Геннадий Сергеевич, снова запуская руку в папку. — Простой способ перемещения в пространстве.
— Самый простой способ перемещения в пространстве — это ходьба.
— Я имел в виду на большие расстояния и практически мгновенно.
— Тоже с использованием внутренних сил человека?
— Естественно. — И Геннадий Сергеевич пустился в объяснения. — Данный метод позволяет воздействовать на пространственно-временной континуум, прорывая пространственную «ткань», и двигаться не вдоль геодезических линий, сильно искривлённых, как вы знаете, а так сказать, напрямик. При этом конечный пункт такого броска может находиться от вас как в нескольких метрах, так и во многих тысячах километров. Для того чтобы оказаться там, где вам нужно, требуется всего лишь представить себе это место, желательно поточнее. Тут вступает в силу закон, который я по аналогии с компьютерным термином назвал пространственной релевантностью. Другими словами, чем полнее представишь место, где ты должен очутиться, тем вернее окажешься там, где нужно. Можно прыгать чуть ли не наугад, но тогда вас ждёт масса сюрпризов, в том числе и не всегда приятных.
— То есть я могу отсюда м-м-м… перепрыгнуть в Нью-Йорк или даже, скажем, на Луну?
— Не только на Луну, но, теоретически, и в любую точку нашей галактики.
— Ну, батенька, вы загнули! — не выдержал Владимирский. — Галактики, скажете тоже!
— А что? Я пришёл к выводу, что в свете теории пространственных деформаций любая географическая точка удалена от нас на совершенно одинаковое расстояние. И для достижения любой из них требуется совершенно одинаковое количество энергии. Почему бы этому закону не распространяться и на космическое пространство?
— Хотите сказать, что вы уже… передвигались таким способом?
— А как вы думаете, как я здесь оказался. Хотите, покажу?
— Нет, — решительно отрубил Владимирский. Хватит с него. И так угробил кучу времени на выслушивание этих бредовых идей, а ему сейчас ещё и фокусы разные начнут показывать. Довольно! Надо «заворачивать» этого «изобретателя».
— Спасибо, но сейчас ничего демонстрировать больше не нужно. Оставьте описание ваших методик и ждите ответа. Если моё руководство посчитает их достойными внимания, мы свяжемся с вами. Благодарю за доверие к нашей организации. К сожалению, не могу уделить вам больше времени.
— Вы мне не верите, — печально заметил Геннадий Сергеевич.
— Это нормальный, здоровый скептицизм, — отпарировал Владимирский. — В конце концов, через это проходили все великие открытия и изобретения. Чем ваши лучше?
— Быть по-вашему. — Геннадий Сергеевич закрыл свою папку, поднялся на ноги и, уже поворачиваясь к двери, указал на оставленные бумаги и сказал:
— Вы только с перемещением поосторожнее. Начинайте с малых расстояний. Не прыгайте слишком далеко, пока не освоите хорошо методику. По первости не всегда получается. Обратно потом не всегда легко вернуться.
— Непременно, — заверил его Владимирский. — Спасибо за совет. Когда за посетителем закрылась дверь, Владимирский с облегчением вздохнул, выбрался из-за своего стола и принялся расхаживать по кабинету, делая энергичные махи руками. Голова после общения с Геннадием Сергеевичем побаливала, но через пару минут гимнастики Владимирский почувствовал себя лучше. Усевшись снова за стол, он смахнул оставленные бумаги в самый нижний ящик, куда обычно сбрасывал всё, что подлежало отправлению на утилизацию, но самом верхнем листе его взгляд задержался.
«Простой способ перемещения в пространстве».
Сам не зная зачем, Владимирский отделил от стопки данную методику и быстро прочитал порядок необходимых действий.
Что и говорить, методика и впрямь была проще некуда. Посмеиваясь над самим собой, Владимирский сделал всё, как предписывалось, после чего нацелил свой «внутренний взгляд» на коридор, который начинался за дверью, однако как ни старался перескочить в это место, ничего из этого не вышло. Попытки перепрыгнуть в свою квартиру тоже закончились ничем.
Швырнув бумаги к остальным, Владимирский решительно закрыл ящик, пододвинул к себе клавиатуру, однако работа всё равно не клеилась. Чёртова методика засела в голове, как гвоздь, и совершенно не давала думать о чём-то другом. Помучавшись так с полчаса, Владимирский плюнул на всё и перебрался к окну.
«Подлец этот Геннадий Сергеевич, — зло подумал Владимирский, с отвращением глядя на заснеженную, скованную морозом улицу. — Понапридумывал всякого. Чуть ли не пешком по галактике! Тут домой бы попасть поскорее, и то благо. Следующий раз надо спрашивать справку из психдиспансера, а то приходят тут всякие.»
Вспомнив, что ему вскоре предстоит выходить на улицу, на мороз, опять мучиться с подсевшим аккумулятором, а потом тащиться от пробки до пробки через весь город, Владимирский расстроился ещё больше. Совершенно непроизвольно ему вдруг представились пески вместо сугробов, тёплый сухой воздух, небо, озарённое сиянием пустынного солнца. Что-то в нём потянулось к такому манящему в этот морозный день пейзажу, что он не заметил, как весь подался вперёд и в тот же миг пол под ним точно растаял. Руки, упиравшиеся в подоконник, повисли в воздухе, он судорожно взмахнул ими, пытаясь ухватиться за какую-нибудь опору, и полетел лицом вперёд, больно ободрав щёку и запорошив глаза. Чертыхаясь, Владимирский перекатился на бок, яростно растирая глаза кулаками, после чего поднялся на ноги и огляделся.
