- Занджан! Аздир! Занджан! Аздир! Занджан!
Граф продвигался вперед. Его меч - Защитник Королей вызывал панику в рядах врагов, которые или отступали, обращались в бегство, или просто замирали на месте, парализованные страхом. А Чойс без устали рубил дикарей, отбрасывая тела направо и налево.
За графом плечом к плечу шли воины долин и их доблестные товарищи, воины Дорионота. Могучим стальным клином они глубоко врезались в самую гущу растерянных и ошеломленных воинов Орды. С другого края равнины прокладывали себе кровавый путь меченосцы Гонд Амрахила и Кут Паладона. Они сразу же подхватили древний священный боевой клич и с новой силой бросились в гущу сечи. Воины империи забыли о своих ранах и нечеловеческой усталости, в их сердцах вспыхнула надежда. Хотя они истекали кровью и задыхались от усталости, откуда-то из глубин своего существа они почерпнули новые силы.
А на высоких бастионах крепости в этот момент громко заиграл боевой рожок, чистые и пронзительные звуки которого стрелой пронзили гул, шум и грохот сражения. За первым рожком заиграл второй, потом третий, и звуки победной песни слились общим радостным криком защитников. Правда, никто из сражавшихся на поле боя еще не знал, действительно ли близка победа, как возвестило пение рожков, или нет. Вдруг случилось что-то совсем непонятное - в тыл вражеского войска ударила какая-то неизвестная сила, бешено и стремительно продвигавшаяся навстречу защитникам. Черные воины заметались, поняв, что окружены. Они уже не нападали, а лишь защищались, отступая и в ужасе оглядываясь по сторонам. И только Чойс, ворвавшийся в самую гущу врагов, смог увидеть, кто же так неожиданно пришел к ним на помощь. Когда он увидел новых союзников, то сразу понял, что это действительно победа, и его радостный победный крик поверг в ужас врагов даже больше, чем острое лезвие его меча.
- Саргон пришел! Саргон-Лев, он с нами!
Граф еще не видел самого Саргона, но уже знал, что во всем мире не найдется другого воина, как этот внезапно явившийся с Островов варвар, готовый жизнь положить во имя спасения того, что осталось от империи. А что, собственно, осталось - честь, доблесть, мужество и отчаянная храбрость тех, кто не побоялся выйти на последний смертный бой? Кроме того, граф увидел, что вместе с Героем-Львом на поле боя вышли и другие, отчаянные и свирепые воины - человек двести, не меньше - горцы из Друнтагара, изгнанники империи. Они стремительно ворвались в ряды дикарей, прорвали их и обратили в бегство кочевников, не ожидавших такого поворота событий. Горцы сражались отчаянно, забрасывая черных воинов камнями, рубя им головы каменными топорами и пронзая их тяжелыми копьями.
Черные воины не выдержали такого натиска и перестали сопротивляться, хотя по-прежнему числом превосходили противников. Они просто бежали куда глаза глядят, бросая раненых и спотыкаясь о тела павших сородичей. И тут Чойс увидел ослепительно сверкавший Молот, безжалостно пробивавший кровавую тропу сквозь вражеское войско. Неожиданно появившиеся союзники прорывались прямо к тому месту, где сражался не на жизнь, а на смерть принц Парамир, окруженный со всех сторон озлобленными дикарями...
Именно Троенир, предводитель горцев, пришел на помощь Саргону и Аларе, когда обнаружил их лежащими без сознания на выступе скалы. С тех пор, как варвар с львиной гривой впервые появился в их краях, жители гор начали готовиться к войне. Из древних легенд они знали о том, что когда-нибудь встретят Льва-Героя с огромным Молотом и с того момента их жизнь изменится. Горцы верили, что только варвар с Островов, и никто другой, вырвет их из тьмы забвения и вернет к былой славе, которой когда-то гордилась великая империя. Так говорили шаманы их клана, так думали и сами горцы, которые нутром почуяли запах войны и вышли из каменных пещер, чтобы присоединиться к отчаянно сражавшимся защитникам цитадели. Привыкшие жить в горах, они без особого труда преодолели горный хребет и тут увидели воспетого в преданиях Льва-Саргона, лежавшего рядом с принцессой без сознания на шатающемся выступе скалы. Горцы спасли принцессу и ее спутника, подтащили к скале деревянные лестницы, в считанные мгновения взобрались на них и спустили на землю Саргона и Алару за несколько мгновений до того, как рухнула скала.
И вот теперь Саргон возглавил их небольшое войско. Его Молот непрерывно свистел в воздухе, расчищая дорогу, а следом катила волна горцев - они бились с такой невероятной животной силой и яростью, что буквально голыми руками отрывали конечности у визжащих врагов. С этой первобытной силой не могли справиться ни огромные каменные топоры черных воинов, ни их мощные булавы - рогатые шлемы вместе с мясом и костями превращались в кровавое месиво. В считанные мгновения тыл войска Джахангирии оказался вовлеченным в кровавую бойню и отрезан от передового отряда. Мингол хрипло выкрикивал приказы, но его воины не слышали их, продолжая отступать и разбиваться на разрозненные группы.
А с запада тем временем в ряды дикарей вонзились, подобно стреле, доблестные воины из Гонд Амрахила и Кут Паладона. С юго-запада глубоко в гущу вражеского войска вклинились рыцари Дорионота во главе с Чойсом и воины долин, оказавшись совсем рядом с наблюдательным пунктом Мингола, где развевалось священное знамя Джахангирии. И в дополнение к ним с совершенно неожиданного направления - с севера - по дикарям ударили горцы из Друнтагара под предводительством могучего Троенира и непобедимого Саргона. Зажатое с трех сторон войско Мингола сбилось в беспорядочную толпу, оказалось в ловушке. Каждая из этих трех нападавших сил числом значительно уступала огромному войску джахангирцев, но одновременная атака с трех различных, расположенных далеко друг от друга точек оказалась для врагов смертельной.
И только Мингол, последний оставшийся в живых предводитель Орды, мог еще навести порядок и дисциплину в разрозненной, потерявшей боевой дух толпе, в которую превратились его легионы. Только его железный голос, тяжелая рука и огромная сила его авторитета могли удерживать черных воинов в строю и заставить отбить тройную атаку. Но прежде чем он успел набрать воздух в легкие, чтобы прокричать приказы, а командиры отрядов смогли повернуться в его сторону, в воздухе ослепительной загадочной вспышкой сверкнуло зеленое древко стрелы...
Оно вонзилось по самое оперение в горло Мингола!
Черты его жирного смуглого лица скривились в диком спазме ужаса и боли. Губы стали свинцово-серыми, глаза закатились, обнажив жутко сверкающие белки. Рот, обрамленный косматой бородой, открылся - то ли чтобы успеть отдать последний приказ, то ли чтобы обратиться с мольбой к своему дикому Богу. Но Мингол смог издать лишь предсмертный хрип, и река черной крови хлынула изо рта, заливая закованную в панцирь грудь.
