— Мне посмотреть можно?
— Тебе можно, — разрешил робот. — Ты же, как пишут в старых романах, вторая половинка, связанная с Аленой узами священного брака. Тебе можно.
— Посмотри, — сказал Дом. — Только с одоратором будь осторожнее, он же сам без нюха, он там такое насинтезировал!
— Трепачи, — засмеялся Званцев.
— Профессионалы, — поправил Митрошка. — А вообще, Званцев, спасибо тебе.
— Ладно, — сказал человек, — идите… профессионалы.
Он долго смотрел вслед удаляющимся техноморфам.
Митрошка в сумерках выглядел совсем как человек, а Дом, напротив, напоминал огромный голубой колобок, катящийся по бетонным плитам площади. Техноморфы не обернулись. Наверное, на этом настоял Митрошка, вычитав в каком-то старом романе, до которых он был великий охотник, что настоящие мужчины не оборачиваются при прощании. Они уходят, смело глядя в будущее, и не боятся опасностей, которые их там обязательно ждут.
Званцеву стало одиноко.
Он пытался успокоить себя тем, что ничего страшного не произошло. Роботы выросли, поднялись на более высокий уровень и ступили на дорогу, ведущую к новому витку познания. И не стоило грустить, что к звездам летят они, а не люди. Когда-нибудь наступит звездное время и для человека.
Он посмотрел на флэшку, которую все еще сжимал в кулаке.
Надо же, синте-стихи. Написанные Митрошкой. Посвященные Алене.
Вряд ли это можно будет назвать поэзией, но ведь Митрошка старался. Он очень старательный и настырный, и всегда ему хочется добиться хороших результатов.
Он сел в кабину флаера и с грустью подумал, что давно отвык от тесноты. В свое время Дом заменил ему все — и жилье, и летательное средство, и личного повара, и собеседника. Даже, случалось, от смерти его спасал. Но теперь Дома не было. Вряд ли он когда-нибудь решится завести другой, слишком многое их связывало — его, Митрошку и Дом.
Флаер неслышно поднялся в небо, сориентировался по звездам и запросил Званцева о конечном пункте их полета.
— Домой, — отстучал Званцев на клавиатуре, воткнул флэшку в свободный разъем компьютера и услышал стихи, которые читал робот. Всего он ожидал от Митрошки, только не этого.
Послушай, как звезды шуршат,
они, срываясь с небес,
обретают свой ад
и устилают лес,
смешиваясь с листвой
и превращаясь в тлен,
бережно сохранят
оттиск твоих колен.
И безнадежно зло
дробно тревожит лес,
дятел, что пробует до
стучаться
до мертвых небес.
Конечно, это были несовершенные стихи, но это были стихи. Слушая, как их читает Митрошка, Званцев видел осенний лес и звездное небо, с которого падали звезды, он почти физически услышал дробный стук дятла, стрекот сорок в березняке и почти неслышное журчание реки. «Черт, — подумал Званцев. — А ведь он может! Интересно, что он напишет, когда вернется со звезд?»
Митрошка сидел на траве и смотрел в пространство перед собой.
— Митрошка, что с тобой? — спросил Званцев.
— Живут же люди, — сказал Митрошка. — Невероятно интересной жизнью живут. А мы… Камни, температура лавы… Интенсивность выбросов… Тьфу!
— Какая муха тебя укусила? — удивился человек.
Митрошка медленно помигал глазами, меняя напряжение в подсветке, будто хотел видеть сквозь Званцева.
— Ты бы слышал, что он несет, — сказал Дом. — Я его иной раз даже понять не могу. Вроде бы все слова русские, но непонятны, словно Митрошка на каком-то неведомом языке изъясняется. Званцев, может, он взялся санскрит изучать?
— Митрошка, ты с нами разговаривать не хочешь? — поинтересовался Званцев.
— А о чем с вами базар вести, фофаны бестолковые? — помедлив, ответил робот. — Чего пустую бодягу гнать?
— Не понял, — сказал Званцев. — Ты на каком языке изъясняешься?
— На родном, — ответил Митрошка. — На том самом, на котором нормальные пацаны, настоящие бродяги базар ведут.
— Ни черта понять не могу, — сказал Дом.
— Может, сбой программы? — предположил Званцев. — Глюки?
— Не похоже, — усомнился Дом. — Я его вчера заставил ко мне подключиться, протестировал все — мозги работают, как часы и даже лучше.
— Не забивай человеку баки, Дом, — влез в разговор Митрошка. — У него и без твоих объяснений бестолковка болит! Бьешь понт, точно ты и в самом деле лепила. Званцев, играй ушами в мою сторону, мы с тобой непонятки сами без тупья разберем.
— Надо на завод сообщить, — сказал Дом. — Пусть его специалисты посмотрят. Я ведь и в самом деле не профессионал, мог чего-то и не заметить.
Митрошка встал.
— Пора лыжи делать, — не глядя на Дом и Званцева, заявил он. — Зекать вас, гундосых, не могу. Ни хрена вы в нормальном базаре не петрите.
Званцев ему не препятствовал.
— Дом, — тихо сказал он. — Пусти за ним Наличность. Надо же посмотреть, от кого он такого нахватался.
Наличностью звали малоразмерного кибера, которого пускали для закупки разных мелочей или продуктов, а также в случаях, если кому-то надо было лично передать послание, невозможное в электронном виде.
— За товарищами следить… — начал Дом.
— Дом! — повысил голос человек.
— Да уже, уже, — с досадой отозвался Дом. — Хотя нам с тобой, Званцев, это чести не делает.
Митрошка неторопливо прошелся по парку.
Летящую в стороне Наличность он не замечал, двигался по аллее, явно уже обозначив для себя конечную цель маршрута.
— Давно с ним это? — спросил Званцев.
— Третий день, — прикинул Дом. — Вроде бы все нормально, железобетонные плиты ему на голову не падали, под излучение не попадал, сидел дома, материалы последней экспедиции обрабатывал. Были у него соображения о типах базальтов в рифтовых трещинах. Ни с того ни с сего… Может, внешняя инфекция? Подключился где не надо, поймал червяка, а? Может такое быть, Званцев? С ним раньше такое случалось?
— Ты же знаешь, что нет, — сказал человек. — Включи связь с Наличностью, посмотрим, что там Митрошка поделывает.
