— Ну что, старик, — сказал Найджел после второй рюмки, — не так уж плохо вышло, а?
— Для тебя, — ответил Хоб. — Ты, должно быть, и в самом деле неплохо нажился на заказе Арранке.
Найджел только небрежно махнул рукой.
— А, я не о том! Я о той работе, которую раздобыл для агентства.
— О какой еще работе? — удивился Хоб.
— Как! Разве Жан-Клод тебе не сказал?
— Он наговорил мне кучу таинственной ерунды.
— Ну как же! Мы, то есть наше агентство, являемся единственными посредниками по продаже довольно крупной партии произведений искусства с Сан-Исидро.
— Это и есть то дело, которое хотел уладить Сантос?
— Конечно! Эта авантюра с Арранке — так, небольшая халтурка.
Хоб уставился на своего сотрудника. Его обуревали самые дикие предположения, но среди них явственно маячили крупные суммы денег. И тут к ним подошел Сэнди, хозяин заведения, с клочком бумаги в руках.
— Хоб, тут тебе телеграмма пришла, вчера еще. А может, и позавчера.
Хоб взял телеграмму и прочел: «Груз принят в Шербуре. Пока без проблем. Жду дальнейших инструкций». Телеграмма была от Жан-Клода.
— По-моему, тебе следует кое-что объяснить, — сказал Хоб.
— Конечно! Но не думаешь ли ты, что для начала нам стоит заняться приготовлениями к отъезду? Нельзя же бросать груз стоимостью в десять-двадцать миллионов фунтов гнить на складе в Шербуре!
— Двадцать миллионов фунтов?!
— Ну, может, я малость преувеличил. Эти безделушки должны пойти за хорошие деньги в Париже и Брюсселе. А десять процентов — наши. Но я ведь снова остался без подарка для мамы!
Телеграмма Жан-Клода окончательно перебила вкус «сомы» во рту у Хоба, заменив его сладким привкусом грядущих барышей.
Обедая с Фошоном в Париже месяц спустя, Хоб, разумеется, не стал упоминать о сокровищах с Сан-Исидро. Но все остальное он инспектору рассказал.
— Значит, тем все и закончилось? — спросил Фошон, сидя с Хобом на улице за столиком на двоих у ресторана «Де Маго».
— Ну, не совсем, — ответил Хоб. — Можно сказать, что тот момент, когда лейтенант Новарро нас спас, был кульминацией действия. Но после этого случилось кое-что еще.
— А ваш приятель Новарро меня прямо-таки удивил, — заметил Фошон. — Взять на себя такую ответственность…
— Au contraire,[132] — возразил Хоб. — Он просто выполнял приказ своего начальника, полковника Санчеса. Санчес был — и остается по сей день — старшим офицером гражданской гвардии на острове. И все преступные группы, принимавшие участие в этом действе, неплохо ему заплатили. Так что, если бы он арестовал в отеле кого-то из торговцев «сомой», наружу выплыла бы его собственная неблаговидная роль. Чиновники в Мадриде, конечно, получили свой кус пирога, но в этом случае им ничего не оставалось бы, как бросить его волкам в качестве отступного.
— «Бросить волкам в качестве отступного»… — задумчиво повторил Фошон. — Это американское выражение?
— Американское, — кивнул Хоб. — Я его сам только что сочинил к случаю.
— А полковник Санчес действительно был в Мадриде?
— Да нет, конечно! Он был в казармах гражданской гвардии. Но когда полковник услышал, что происходит, он приказал Рамону сообщить всем, что его нет, и действовать по собственному усмотрению.
Фошон покачал головой.
— Во Франции такое было бы невозможно!
— Еще как возможно! — возразил Хоб. — У французской полиции те же замашки, что и у испанской. Либо смотреть на что-то сквозь пальцы, либо, наоборот, вмешаться чересчур энергично и наломать дров.
— Может, вы и правы, — согласился Фошон. — А что, в Америке не так?
— Полагаю, так везде, — сказал Хоб.
— Ну, так и как же разрешилось все дело?
— Да как обычно. Полдесятка человек были убиты в той перестрелке в отеле. Еще с десяток или около того получили ранения. Оставшиеся помирились и переделили территорию. Все вышло тем проще, что Аннабель отказалась от права быть верховной жрицей.
— А Арранке? И Сильверио Варгас?
— Возможно, вам будет приятно знать, что оба они выжили.
— А Этьен?
— Жив и здоров. Он получил небольшую рану, которая позволяет ему носить руку на черной шелковой перевязи. Ему очень идет.
— Послушайте, а что Этьен вообще делал в отеле? Я так и не понял…
— Люди Арранке захватили его на вилле Варгаса и привезли в отель, чтобы обеспечить согласие его отца. Этьен положил охрану — я не говорил, что у него черный пояс карате? — и сумел освободить Найджела.
— Понятно, — протянул Фошон. — Ну, а папа с сыном тоже все уладили?
— Полагаю, что да, — сказал Хоб. — Правда, сам я при этом не присутствовал.
— А что с Аннабель? Она помирилась с Арранке или вернулась к Этьену?
— Ни то, ни другое. Уехала в Голливуд. Сумела ли она продать свой сценарий — пока неизвестно. Но агента себе уже нашла.
— А как насчет убийцы Стенли Бауэра? — спросил Фошон.
— Убийцей был Арранке, — сказал Хоб. — Но вряд ли вы когда-нибудь сможете пришить ему это дело. Такова жизнь, инспектор.
— Брат Стенли, наверно, будет страшно разочарован.
— Я сообщил Тимоти обо всем, что сумел узнать, как он и просил. Он мне ничего не ответил.
— Видимо, удовлетворен, — предположил Фошон.
— Да, видимо.
— А та «сома», которую вы нашли в подвале?
— Гвардия про нее и слышать не хотела. Насколько мне известно, теперь она продается на улицах крупных городов Америки и Европы. И хорошо продается, говорят! Впрочем, вам про это известно больше моего.
— Конечно, — кивнул Фошон. — Вы совершенно правы. «Сома» действительно продается. Но более старые криминальные группы — коза ностра, якудза, триады и прочие — недвусмысленно заявляют о том, что им не нравится, когда им перебегают дорогу. В Америке уже началась открытая война между двумя организациями — «Кали-Картелем», что через «k», и «Кали-Картелем», который пишется через «с». Видимо, либо тем, либо другим придется подбирать себе новое название. Очень похоже на Чикаго в старые добрые времена. Торговцы наркотиками мрут как мухи. Откровенно говоря, это избавляет нас от уймы работы.
— Рад слышать, — сказал Хоб. — Это было вовсе не мое дело. И я очень рад со всем этим развязаться.
— Поздравляю, — сказал Фошон. — Ну, а что теперь? Есть у вас на примете какое-нибудь новое дело?
— Да нет пока, — ответил Хоб. — Я тут получил немного деньжат от дядюшки из Флориды и теперь ремонтирую свою фазенду.
Фошон кивнул.
