Я решил взять лыжи и палки, а затем как-нибудь дохромать до шале, крыша которого уже виднелась вдалеке. Но из этой затеи ничего не вышло. Во-первых, я не мог подняться на ноги. А во-вторых, не нашел лыж. Вероятно, они лежали где-то выше по склону. Все, что у меня осталось, это лыжная палка и рюкзак за спиной.
Чуть ли не ползком я упрямо двигался к лыжному домику. Снег становился все глубже и глубже. Поначалу я чувствовал себя сносно, но вскоре выбился из сил. Небо потемнело, над Уайт-Маунтинс понемногу собирались облака. Левая нога невыносимо болела. Я оставлял за собой отчетливый кровавый след, но не мог точно сказать, откуда течет кровь. Чувствовал боль по крайней мере в полудюжине мест, но понимал, что не могу остановиться и осмотреть повреждения. Да и аптечки в рюкзаке все равно не было.
Последний участок пути до шале я преодолел на ногах. Точнее, прыгая на одной ноге и опираясь на уцелевшую лыжную палку. В небе появились предвестники непогоды – темные слоистые облака, которые древние скандинавы называли девами бури. Вслед за ними обязательно приходят ураганный ветер, метель или ливень. Ветер уже гудел над головой, когда я доковылял до двери и принялся искать ключи под поленницей. Эдвин не обманул. Ключи оказались там, где он и говорил, – под тяжелым дубовым чурбаком. Я отпер дверь и буквально затащил себя внутрь.
Это был небольшой уютный лыжный домик треугольной формы, обшитый березой и кедром. С двумя спальнями, просторной гостиной, кухней и ванной комнатой. Я стащил с ног ботинки и повернул рубильник возле двери. Он послушно щелкнул, но свет не зажегся. Эдвин обещал подвести к дому электричество до моего приезда, но то ли забыл, то ли просто не успел.
Оставалось надеяться, что с газом мне повезет больше. Шале отапливалось пропаном из собственного резервуара. Я убедился, что кран в исправном состоянии, и повернул его. Вскоре спасительное тепло разлилось по всему дому. Только теперь я почувствовал себя в безопасности и смог наконец заняться своими ранами.
Телефона в шале не было, но об этом Эдвин предупредил заранее. Я попытался снять брюки, но лодыжка так распухла, что у меня ничего не вышло. Не стоит торопить события, решил я, какое-то время можно оставаться и в лыжном костюме. Я умудрился разорвать эластичную ткань сразу в нескольких местах, так что теперь смогу осмотреть порезы и царапины, не раздеваясь.
Их было много, и на ногах и на бедрах, но все они выглядели не опасно. Беспокоила только стопа, да еще колотая рана над лопаткой. Вероятно, падая, я наткнулся на сучок или другой острый предмет. Рана оказалась довольно большой, диаметром с тонкий конец бильярдного кия. И она все еще кровоточила, не сильно, но непрерывно.
Я лежал на ковре в гостиной, бездумно наблюдая, как за окном разгорается закат, и понемногу задремал. А когда очнулся, было уже совсем темно.
Переход от двери к окну гостиной дался мне с большим трудом. Вероятно, рана на спине оказалась серьезней, чем я поначалу думал. Из нее по-прежнему текла кровь. Если так будет продолжаться, я недолго продержусь в сознании. Нужно срочно придумать, как остановить кровотечение.
Я приложил к ране диванную подушечку и закрепил ее с помощью найденной в комоде простыни. Кровотечение чуть замедлилось, но не прекратилось. К тому же повязка сползала при каждом резком движении. У меня не хватало сил затянуть ее как следует, и в конце концов я отказался от этой идеи.
Нагреватели поработали на славу, и холода в доме больше не чувствовалось. Я нашел в кухне две свечи, перенес их в гостиную, поставил в пепельницу на столе и зажег. Тяжелые тучи между тем затянули все небо; вот-вот разразится буря. Ветер задувал с такой силой, что казалось, будто в окно стучится сам дьявол. Все это заставило снова задуматься о том, в каком сложном положении я очутился по собственной глупости. У меня вывихнута нога и ранена спина, я ослабел и с трудом могу передвигаться. Я практически беспомощен. И кровь, пусть и медленно, продолжает течь. Рано или поздно я потеряю сознание.
Ветки под порывами ветра все сильнее хлестали по окну. Еще немного, и они разобьют стекло. Нужно было срочно закрыть ставни, но я сомневался, что смогу выйти наружу и справиться с этой задачей. Я по-прежнему лежал возле дивана, надеясь лишь на то, что окно выдержит. В желудке посасывало от голода. Последний раз мне удалось перекусить рано утром на вокзале в Энфилде.
Неожиданно раздался громкий треск, и что-то влетело через окно в комнату. Оно не высадило стекло, оставив позади себя лишь отверстие с расходящимися во все стороны трещинками, как от винтовочной пули. Только это отверстие оказалось большего диаметра, а сама «пуля» не упала, а принялась носиться и кружиться по комнате, словно живое существо.
Я вжался в пол, испуганно наблюдая за ее метаниями. Нет, это уже слишком. Мало того что я ранен и истекаю кровью, так теперь со мной творится нечто странное, возможно даже сверхъестественное. Какое разумное объяснение можно найти для этой чертовщины?
– Прекрати! – в панике крикнул я, когда это нечто – чем бы или кем бы оно ни было – завертелось над моей головой.
Если оно и услышало, то ничем не выдало этого. Не знаю, как оно выглядело до того, как влетело в комнату, но сейчас это был переливающийся всеми цветами радуги шар, размером с бейсбольный мяч. Он бешено вращался и метался по комнате, словно большой рассерженный шмель. Время от времени шар внезапно менял направление и ударялся о стену, на мгновение превращаясь в нечто бесформенное, но затем снова расправлялся. Трудно сказать, существовал ли он на самом деле, или я просто галлюцинировал. Лучше бы это была галлюцинация, потому что встреча со сверхъестественным не входила в мои планы.
По-вашему, это слишком категоричное заявление? Но поймите и меня. Мне двадцать семь лет. Я недавно начал работать фондовым брокером в крупной бостонской компании. Слава богу, я на хорошем счету, благодаря сообразительности, крепким нервам, умению учитывать множество факторов и самодисциплине. Именно самодисциплина не позволяет мне ломать голову над глупыми вопросами, такими как: почему я занимаюсь тем, чем занимаюсь? Эти вопросы могут принести мне лишь кучу неприятностей. Возможно, мою работу трудно оправдать с нравственной точки зрения. И я обязательно задумаюсь над этим позже, лет этак в пятьдесят, когда стану богачом и переберусь вместе с Дженни куда-нибудь в теплые края.
Наверное, стоит объяснить, кто такая Дженни. Дженни Соммерс. Мы собираемся пожениться. Я без ума от нее. Не столько даже от нее самой, хотя она очень красива, сколько от ее планов на наше совместное будущее.
