Это был Бун Блосс — идеал и образец человека для каждого блоссиста.
— Ты пришел выслушать меня, — раздался негромкий проникновенный бас. — Ты пришел ко мне, — значит, пришло твое время. Я готов принять тебя. Я готов дать тебе многое. Я готов позволить тебе припасть к дивному источнику, способному утолить твою жажду…
Завораживающий, гипнотизирующий голос словно подбирался к самым потаенным уголкам души Моросанова. Тон был стопроцентно удачным: Блосс, без сомнения, был выдающимся психологом.
— Ты пришел ко мне со своими вопросами. Я знаю большинство из них. Ты спрашиваешь: «Почему я живу на свете уже столько-то лет, но спокойствие не приходит ко мне?», «Каждый день я бьюсь над решением своих жизненных проблем, вкладываю много сил и труда, но проблемы не уменьшаются, а растут день ото дня», «Что я должен сделать, чтобы жизнь моя стала спокойной и плавной, как течение реки?», «Как мне победить свою раздражительность, я чувствую, что я бессилен перед ней, хотя всячески пытаюсь от нее избавиться?», «Мои близкие не понимают меня, они хотят, чтобы я стал другим, и я ничего не могу с этим поделать, как быть?». Я знаю, как видишь, твои вопросы. Но послушай — брось их. Это не вопросы. Ты приходишь ко мне и задаешь, как все остальные, целую кучу второстепенных вопросов. Они не помогут тебе. Почему каждый, кто приходит ко мне, не задает настоящих вопросов? Их мало — настоящих вопросов, но вы до них никак не дойдете. Никто не задает мне настоящих вопросов, а на второстепенные отвечать бесполезно. Лучше их не задавать. Лучше сразу искать ответ на настоящие вопросы, тогда второстепенные отпадут сами собой…
«Этот Бун Блосс совсем не прост, — подумал Моросанов. — Как ловко несколькими фразами он отметает все, с чем приходят к нему люди. Он явно стремится перевести их напряженность на угодные ему рельсы. Посмотрим, чем он закончит».
— Критерий настоящего вопроса прост: на него невозможно дать ответ. Если есть ответ, — значит, вопрос не настоящий. Настоящих вопросов мало. Их всего три: «Кто я?», «Откуда я?», «Куда я иду?». На них невозможно дать ответ. Над ними возможно только размышлять. И если ты будешь делать это достаточно серьезно, то сам в конце концов станешь этим вопросом и окажешься лицом к лицу с ответом. У тебя не будет ответа, ты сам станешь этим ответом. И тогда больше не станешь задавать второстепенных вопросов, они отпадут сами собой, как шелуха. У тебя возникнет шанс стать по-настоящему живым. И вот тогда мы с тобой займемся серьезной работой. Очень серьезной работой…
Илья остановил запись и задумался. Блосс ставит приходящего к нему человека сразу перед парадоксом, дает ему нелегкую задачу, заранее предупреждая, что на нее нет ответа. Еще бы! Все три вопроса вот уже несколько тысячелетий волнуют лучшие умы человечества. С тех пор как были открыты миры «молодой тройки» и в составе Содружества стало семь звездных цивилизаций, перед учеными со всей остротой встал вопрос: почему, выйдя в космос, человек встретил братьев по разуму, практически ничем не отличающихся друг от друга? Почему жители Земли и Лиого, Сиция и Джозлуса, Шагара и Тарга не просто чрезвычайно схожи внешне, но словно являются далекими братьями? Почему их биология и психология практически одинаковы? Создавалось впечатление, что некий Космический Сеятель в невообразимо далеком прошлом разбросал в звездных просторах ростки человеческого разума. Разница между людьми разных миров столь мизерна, что между ними возможны даже браки. Немного иной цвет кожи, минимальные отличия в росте и пропорциях.
Даже на Земле, насколько помнил Илья, разные нации отличались друг от друга зачастую сильнее.
Конечно, люди встретили в Пространстве и представителей разума совсем иных биологических форм — сверхдальние экспедиции вошли в контакт с разумными рептилиями Ооша, паукообразными жителями Сиририи, жесткокрылым змееподобным населением Элласа. Но все эти гуманоидные цивилизации гнездились в такой чудовищно отдаленной зоне космоса, что о каком бы то ни было сотрудничестве не могло быть и речи. Здесь же, на вполне досягаемых расстояниях, удивительно кучно жили только люди. Кто знает, может, в далеком прошлом это была могучая древняя человеческая цивилизация, в результате какого-то космического катаклизма потерявшая свое могущество и отброшенная к самым истокам исторического развития? Этот серьезный вопрос изучался в специальных институтах, многочисленные археологические экспедиции работали на всех открытых Содружеством планетах, пытаясь найти следы первоначальной источниковой цивилизации. Но до сих пор таких свидетельств не было. Загадка оставалась нерешенной.
На этом решил играть Блосс? Посмотрим, что он скажет дальше.
— Когда ты станешь немного другим, — продолжал голос, — когда ты поддашься моему влиянию, когда ты скажешь от чистого сердца: «Учи меня, я доверяю. Я согласен, чтобы ты вел меня», тогда я улыбнусь и отвечу: «Хорошо! Ты слишком застоялся на Пути, ты окостенел и превратился в камень. Но помни: индивидуальность человека — это индивидуальность огня, а не индивидуальность камня. И я сделаю тебя подвижным, как жизнь. Ты станешь по-настоящему живым!»
Третий день 16 ч. 15 м.
— На вид — ничего особенного, какой-то невзрачный минерал. А какая сила в нем заложена! Я затрудняюсь сказать, с чем бы его можно было сравнить, — овладев силой редлита, человек получает такие неограниченные возможности, каких прежде у него никогда не было. Кристофер Шанс побарабанил крепкими длинными пальцами по обтянутой желтым пластиком столешнице пульта.
Илья подумал, что Крис уже неплохо работает с редлитом. Живые модели ему пока еще не удавались, зато неорганика получалась даже лучше, чем у Моросанова.
Хеликс вот уже пять часов как погрузился в необычный сон, используя свои способности нкина. Он должен выяснить общую обстановку на Додарбе Майе, особенности структуры организации рэбберов и, если удастся, попытаться предугадать будущее операции «Миссия Эдип-1».
Илья посмотрел на экран. Специальные объективы, подсвечивая ночной пейзаж, показывали прежнее угрюмое нагромождение массивных валунов. Плоскогорье Зеленых Камней располагалось в северной зоне планеты, ночи здесь были довольно холодные, и к рассвету на гранях валунов слабо мерцал тонкий слой инея. В окрестностях плоскогорья почему-то не показывались миражи и псевдорастения. Видение мертвого города было единственным исключением.
— Это можно сравнить, пожалуй, только с открытием на Земле радиоактивных элементов, могучей ядерной энергии, — продолжал Крис, — но если вспомнить историю первооткрывателей, супругов Кюри, и особенно тех, кто первыми создавал атомные реакторы… — Он замолчал.
